Окрась все в черный

Они проводили ее до самого дома и, подавленные ее горем, понуро разошлись в разные стороны. Анна быстро поднялась на свой пятый этаж, запыхавшись, влетела в квартиру — ей казалось, что вот сейчас зазвонит телефон, она снимет трубку и все разрешится. Но телефон молчал. Не переодевшись, не приняв душ, не поужинав, она долго стояла в прихожей, дожидаясь звонка. Потом не выдержала и села на пол.

Телефон зазвонил в половине восьмого, но это оказалась Люба: хотела узнать, как у Анны дела. В девять на сотовый позвонила Валентина и сразу же следом за ней Татьяна. Инга не откликалась. Но Анна упорно не уходила со своего поста: ей казалось, что, если даже на минутку отлучится, окончательно предаст сестру и тогда произойдет нечто совсем непоправимое.

И все же она уснула. Сидя на полу, в прихожей. Звонок застал ее врасплох — со сна она всегда соображала плохо.

— Аня?

— Инга!

Она забыла, о чем должна ее спросить. Было что-то такое важное… но никак не вспомнить что. Киллер… Да, но это потом.

— Анечка! — Голос Инги был встревоженный и какой-то виноватый. — Ты должна ко мне приехать.

Ах да! Адрес! Адрес должна была узнать она в первую очередь.

— Инга, постой, ты мне все объяснишь, но сначала…

— Записывай адрес, — перебила ее сестра, видимо мыслящая с ней в унисон. — У тебя есть на чем записать?

На тумбочке возле телефона всегда лежала ручка и несколько листков из блокнота, но сейчас все, как назло, куда-то подевалось. Подхватив телефон, Анна пошла с ним в комнату, умоляя сестру подождать, не отключаться. Но ручка и там никак не отыскивалась. В конце концов на глаза ей попался огрызок воскового мелка (в блюдце под цветочным горшком, непонятно как он туда попал). Прямо на подоконнике Анна записала адрес.

— Постарайся подъехать к пяти. У меня намечается… — Инга запнулась и совсем уж расстроенно закончила: — Небольшое торжество. В честь дня рождения ребенка.

— Ребенка? Какого ребенка?

— Моего ребенка, — очень тихо проговорила Инга.

— У тебя ребенок? Боже мой! Я ничего не знала! Мальчик? Девочка?

— Да, ребенок. Шесть месяцев.

— Ах, Инга! Поздравляю! Но как?… Почему ты мне не сказала, что беременна? Я бы тогда никуда не уехала. Инга!..

— Так вот, ровно в пять. И… — Инга судорожно вздохнула, — не забудь, о чем я тебе говорила утром. Деньги… ты должна обязательно ему заплатить. Скорее всего, он тоже придет на день рождения. И… надеюсь, до встречи, сестренка.

— Я обязательно приеду, обязательно! — прокричала в трубку Анна, но Инга уже отключилась.

Непонятно зачем, словно фиксируя время звонка, Анна посмотрела на часы: половина второго. Постояла посреди комнаты с телефоном в руках, не зная, что предпринять дальше. Опустилась на стул и тут же вскочила — сидеть было невыносимо. Впрочем, стоять без движения тоже. Нужно срочно что-то делать, куда-то идти. Только никак не сообразить, что и куда. Билет! Ей нужно идти за билетом. У Инги она должна оказаться в пять, значит, выезжать необходимо на шестичасовом, утреннем, пассажирском. Да, ей нужно собраться и идти за билетом.

Анна вытащила из кладовки большую дорожную сумку и принялась складывать в нее вещи. Занималась она этим долго и тщательно, но, когда все было уложено, вдруг сообразила, что ничего ей не нужно, только документы и деньги — вещи она собирала, только чтобы не сидеть так, двигаться, двигаться. И когда она это осознала, вдруг поняла, что беда непоправима, что помочь сестре ничем не сможет, потому что в принципе помочь ей уже нельзя. Конечно, она поедет, но…

Поезд опаздывал. Это был проходящий. Подошел к платформе только в половине седьмого. Всю дорогу, почти девять часов, Анна ужасно нервничала, что не успеет попасть к сестре вовремя, хоть и чувствовала: это уже не имеет значения. Кружилась голова от волнения и голода (со вчерашнего утра она ничего не ела). Мужчина, сидящий напротив, пытался развлечь ее разговором, но она совершенно не понимала, о чем он ей рассказывает. В вагоне было душно.

— Люблю иметь дело со взяточниками, — говорил мужчина серьезно и даже почему-то хвастливо. — Милейшие люди. Помню, однажды мне пришлось переходить казахскую границу, пешком, представляете?

Анна сочувственно кивнула и сделала заинтересованное лицо, поощряя к продолжению — ей было неудобно заставить его замолчать. Украдкой посмотрела на часы: половина двенадцатого, еще ехать и ехать. Он между тем заливался соловьем, не замечая, что Анна его просто не слышит. Она вдруг впала в какое-то странное состояние — нечто вроде оцепенения, когда сознание сохранено, но совершенно не мучает. По столу ползла муха, звенели стаканы, слегка подпрыгивал кончик обертки от печенья… Протянуть руку и взять — он, ее назойливый рассказчик, наверное, не обидится. Отломить кусочек печенья, положить в рот — она ведь просто умирает от голода! — и тогда все придет в норму, тогда… Никакое печенье ей не поможет, Инге не поможет. Ведь если дело дошло до киллера…

— Понимаете, она наняла киллера, — пожаловалась Анна непонятно кому.