Окровавленная красота (ЛП)

— Посмотри на себя сейчас, Джемайма Джоли.

Фыркнув, я отдернула их и встала.

— Я пойду, вымою их.

— Нет, тебе идет. — Судя по его ухмылке и дикому взгляду, я решила, что он говорит серьезно.

Я наморщила нос.

— Сейчас вернусь.

В ванной я была потрясена видом своего отражения. На моей щеке небольшой след крови, как будто я потерла лицо, прежде чем она высохла на моих руках. Мои зрачки были расширены, белки глаз налиты кровью.

Бессонница, выстрел в человека и потенциальная потеря любви, которую ты никогда не предвидел, могли бы оставить за собой подобный след.

Красная вода заполняла белый фарфор, и я, как завороженная, стояла, наблюдая, как кровь Томаса стекает в канализацию

От мысли о том, чтобы смыть ее, я протянула руку, закрыв кран, и в смятении уставилась на свои почти чистые руки.

Я не собиралась подвергать сомнению свои способности к рациональному мышлению, поэтому вытерла их насухо, провела пальцами по спутанным волосам и убрала кровь со щеки.

Проходя мимо стола медсестры, я услышала:

— Тссс.

Я остановилась, отступая назад, когда медсестра, которую, как я узнала, звали Джеки, сказала:

— Операция завершена.

Я с трудом кивнула, затем заставила себя вернуться туда, где сидел Бо, его руки были сжаты вместе, пока он наблюдал за моим приближением.

Передав ему информацию, мы подождали, и, к счастью, Бо не стал задавать новые вопросы.

Он просто сидел, ожидая возвращения друга, в то время как я ждала возвращения своего сердца.

Был уже вечер, когда мы, наконец, смогли поговорить с лечащим врачом Томаса, и он разрешил нам навестить его, потому что Том, очевидно, спрашивал обо мне в короткие периоды бодрствования.

Бо сделал шаг вперед, бросаясь к лифту, ни на секунду не задумываясь

Затем остановился, повернулся ко мне, и, скривившись, сказал:

— Иди.

— Ты уверен?

Он усмехнулся, проведя рукой по своим взъерошенным светлым волосам.

— Ты думаешь, он хочет очнуться и увидеть моё лицо вместо твоего, когда спрашивал о тебе?

Я улыбнулась, затем сделала шаг вперед и обняла его, крепко прижимая и бормоча:

— Спасибо тебе.

Так мы простояли полминуты, его тело напряглось, а сердце бешено заколотилось под моей щекой, но он обнял меня в ответ.

— Добро пожаловать.

На третьем этаже я вышла из лифта и помчалась по коридору, едва не поскользнувшись, когда увидела номер палаты. Медсестра прижала палец к губам, хмуро глядя на меня.

Игнорируя ее, я заглянула в маленькое окошко на двери, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и увидела все, что было нужно моему сердцу для собственного выживания. Фигура Томаса, спящего в кровати.

Он все еще был очень бледен, и мониторы освещали темноту вокруг него, но врач сказал, что дышит он самостоятельно. Им нужно было внимательно наблюдать за ним, дождаться результатов дополнительных анализов и дать ему отдохнуть.

Я открыла дверь, зашла в палату и закрыла ее с тихим щелчком, затем придвинула стул поближе к кровати, взяв его холодную руку в свою.

— Маленькая голубка. — Услышала хриплый шепот и почувствовала, как его пальцы дернулись в моих руках.

Солнечный свет струился по комнате, и я моргнула затуманенными глазами, осматриваясь вокруг.

Звуковой сигнал кардиомонитора и один взгляд на Томаса вернули воспоминания, и мне потребовались все силы, чтобы не броситься к нему и крепко обнять.

Я ограничилась тем, что сжала его руку и ухмыльнулась.

— Привет, Монстр.

— Стреляла в кого-нибудь в последнее время? — с любопытством спросил он.

Я покачала головой, поднося его руку к своим губам и проводя ими по его коже. Он убрал большой палец, поглаживая мои губы, пока я смотрела на него снизу вверх.

— Ты напугал меня.

— Сильнее, чем когда похитил тебя и запер в своем подвале?

Я рассмеялась.

— Да, гораздо сильнее.

Томас поднял брови вверх.

— Тогда ты уже не слишком сильно на меня обижена. — Он пошевелился, затем застонал. — Если я так сильно тебя напугал.

— Нет, — сказала я, жестом приказывая ему оставаться на месте.

Томас нахмурился.

— Ты была права.

— Мы не будем сейчас говорить об этом.

— Время, Голубка. Согласись, до боли очевидно, что оно не всегда на нашей стороне.

Он был прав, поэтому я кивнула.

Томас облизнул губы, а затем пробормотал:

— Я не очень силен в извинениях или признании своей неправоты, но я был неправ, потеряв веру в тебя, думая о худшем, говоря и делая плохие вещи. Чертовски неправильно и по-идиотски, и я сожалею.

— Ты любишь ее, и я тоже. Я поняла. Но то, что ты сделал, то, как легко…