Округ Форд. Рассказы

Для послеобеденного развлечения пригласили выводок «каб-скаутов», [11]и дети прибыли ровно в 19.00. Они раздавали старикам собственноручно разрисованные коричневые пакетики с печеньем, пряниками и прочей ерундой. Затем столпились возле пианино и пропели хором «Господь благослови Америку» и пару походных песен. Один восьмилетний мальчишка напрочь отказывался петь. Чтобы спасти положение, мелодию подхватили воспитательницы отряда. В 19.30 шоу закончилось, и пациенты стали расходиться по своим комнатам. Я отвез одного в инвалидной коляске, потом помог прибраться в столовой. Время тащилось страшно медленно. Меня приписали к южному крылу — одиннадцать комнат, по два пациента в каждой, и еще одна комната была одноместной.

21.00 — время раздачи лекарств; и пожалуй, главное событие дня в доме престарелых — по крайней мере для его обитателей. Большинство из нас склонны посмеиваться над бабушками и дедушками за их преувеличенный интерес к болячкам, лечению, диагнозам и медикаментам, за их готовность прописать целую кучу лекарств любому, кто будет их слушать. Это странное желание вдаваться в детали и подробности с возрастом лишь усиливается и часто является поводом шуток в духе черного юмора, которых старики просто не выносят. В таких домах дело с этим обстоит еще хуже, поскольку их обитателей отвергли родные и аудиторию свою они потеряли. А потому они цепляются за любую возможность поделиться деталями своих недугов с любым, кто окажется в пределах слышимости. И когда в комнату заходит санитар или медсестра с подносом таблеток, бедняги впадают в неописуемое возбуждение. Некоторые изображают недоверие, даже страх, но и они вскоре начинают заглатывать таблетки и запивать водой. Всем достается по одной маленькой таблетке снотворного, время от времени я и сам принимал такую — эффект всегда был нулевой. И еще каждому достается по нескольку других пилюль, потому как никого бы здесь не удовлетворила всего одна таблетка. Большинство препаратов здесь вполне безопасны, но именно на ночь дают в основном «пустышки», просто для успокоения. После приема лекарств в заведении устанавливается тишина, пациенты укладываются спать. Свет выключают ровно в 22.00.

Как и предполагалось, в южном крыле я дежурил один. Еще один санитар в северном крыле, и двое — в заднем, там, где «тяжелые». Уже далеко за полночь, когда все уснули, в том числе и дежурные санитары, я предпринял первую вылазку. Пошарил в ящиках стола приемной в поисках записей, журналов, файлов, ключей — словом, любых предметов, представляющих для меня интерес. Меры безопасности в подобных заведениях обычно просто смехотворны. Взломать компьютерную систему ничего не стоит, и вскоре я это сделал. Я никогда не выхожу на дежурство без портативного фотоаппарата в кармане — с его помощью удобно снимать документы, грязные туалеты, незапертые шкафчики с медикаментами, сырое и несвежее постельное белье, поддельные бумаги, просроченные продукты питания, запущенных пациентов и прочее. Список этот длинен и печален, а сам я всегда готов его продолжить.

Здание суда округа Форд располагается в центре красивого ухоженного сквера, в самом центре Клэнтона, на площади. Вокруг фонтаны, древние дубы, скамейки, военные памятники, есть даже два бельведера. Когда стоишь рядом с одним из них, тебе кажется, что ты слышишь, как проходит парад в честь Четвертого июля или как толкают штампованные речи политики во время предвыборной кампании. На гранитном постаменте — одинокий бронзовый солдат в форме конфедератов, сжимающий в руке ружье. Взгляд устремлен на север, туда, откуда движется враг, и все тут напоминает всем нам о величии проигранной битвы.

Кадастровые записи я нашел в архивах канцелярии, то есть там, где обычно хранятся подобные бумаги в здании суда каждого округа, в каждом штате. Для подобных случаев я обычно надеваю синий блейзер с галстуком, нарядные брюки цвета хаки, выходные туфли — в таком прикиде легко сойти за одного из городских адвокатов, которому вдруг приспичило что-то проверить. Они приходят и уходят. Никаких бланков заполнять не надо. Я обычно ни с кем не заговариваю; открываю рот, если кто-то сам ко мне обратится. Доступ в архив открыт каждому, и клерки здесь, как правило, не вмешиваются, им все равно.

Целью первого моего визита было общее ознакомление с записями, с системой, помогающей отыскать нужные бумаги. Акты, дарственные, выписки по наложению арестов на имущество должников, заверенные копии завещаний — словом, все документы, способные представить для меня интерес в ближайшем будущем. Отчеты о налоговых сборах хранились этажом ниже, в офисе податного чиновника. Материалы по судебным делам и искам — на первом этаже, у секретаря судебного округа. Через пару часов я уже отлично здесь ориентировался и ни разу не перекинулся ни с кем ни словом. Просто изображал приезжего адвоката, занимающегося своими рутинными делами.