Окруженец

За это время пленные успели выкопать яму, примерно, по колено глубиной. Что же, пора начинать, а то им неловко будет выпрыгивать оттуда, а укрыться от взрыва в этой яме уже можно. Я подготовил две оставшиеся у меня гранаты, положил рядом «парабеллум» и финку. Пора! Взяв камень средних размеров, я метнул его в кусты за спинами немцев. Они, как по команде, обернулись на шум, а в это время я бросил в них, одну за другой, свои гранаты. И сразу же взял на прицел автоматчика, охранявшего гражданских. Раздался дикий грохот, людские крики и бешеная стрельба во все стороны. Автоматчика я успел снять длинной очередью, но люди стояли, как заговоренные, а несколько человек уже лежало на песке. Кричать в этом шуме было бесполезно, и я дал очередь из автомата прямо над головами этих людей. Они инстинктивно пригнулись, зашевелились и стали разбегаться в разные стороны. Что же, хоть кто-нибудь из них должен был спастись. Тем временем, возле военнопленных происходило следующее. После взрыва гранат один из пленных ударом лопаты снес полчерепа охранявшему их автоматчику, но тут же упал, кем-то сраженный. Возможно и осколком моей гранаты. А может быть, он принял фашистскую пулю. Наши завладели автоматом охранника, и начался бой. Теперь я был не один! А уцелевшие от гранат немцы уже очухались, рассредоточились и стали отстреливаться. Но осталось их с гулькин нос, всего пять-шесть человек, и меня они пока не засекли. А вот наши уже заметили меня, и я, широко размахнувшись, бросил им «парабеллум» и жестом показал на немцев. Один из пленных понимающе кивнул, схватил пистолет и пополз в обход засевших автоматчиков, но внезапно дернулся и остановился. Я все-таки успел заметить, откуда его сняли, увидели это и остальные пленные. Какой-то гад спал в машине и проснулся с началом боя. Но и ему жить оставалось ровно две секунды, я положил его на веки из своего надежного ТТ. И еще один пленный обзавелся автоматом. Хотя, это были уже никакие не пленные, а солдаты, бойцы! Силы почти уравнялись, и я открыл фланговый огонь по оставшимся немцам. Почти все так, как в поговорке — «их было пять, а нас двадцать пять, бились-бились, пока не сравнялись!», но с точностью до наоборот. Неожиданно один из немецких автоматчиков метнул гранату и угодил прямо в яму, где залегли остальные наши бойцы, прогремел взрыв, и выстрелы оттуда прекратились. Чертыхнувшись, я показал оставшемуся бойцу, что бы он отвлек внимание немцев на себя. А сам огромными прыжками заскочил им за спины. Немцев тоже оставалось в живых только двое, поэтому я, отдышавшись, срезал их одной очередью, как косой. Все стихло, напарник мой тоже замолчал, и от этой тишины зазвенело в ушах. Я начал осматривать поле боя, но тут на меня внезапно навалилась какая-то дикая усталость, да такая, что я не мог даже шевельнуться. И все же я неимоверным усилием воли перевернулся на спину. Бой длился, от силы, минут десять-пятнадцать. А я устал так, как будто второй вагон угля разгрузил в одиночку, но нашел в себе силы негромко крикнуть:

— Эй, боец! Живой?

Но мне никто не ответил, наверное, но все еще опасался чего-то. Но я уже начал приходить в норму:

— Да свой я, свой! Немцы дохлые все! Отзовись, а то постреляем друг друга!

Он сдавленно откликнулся из-за грузовика:

— Здесь я.

— Ну, смотри! Лежи спокойно, я сейчас подойду. Не подстрели меня!

Я поднялся, отряхнул с себя песок, закинул автомат за спину и зашагал на голос. Навстречу мне поднялся изможденный человек с автоматом в руках. Он облокотился о капот грузовика и стал дожидаться моего подхода, внимательно и настороженно наблюдая за моими действиями. Я подошел к нему, остановился, и некоторое время мы, молча, смотрели друг на друга. Человек этот был немного постарше меня, а на петлицах его гимнастерки я заметил след от «шпалы». Он так же внимательно изучал меня, надолго задержавшись взглядом на пограничной фуражке. Я представился первым:

— Лейтенант Герасимов. Пограничник.

Он так же кратко ответил:

— Капитан Борисенко, танкист.

Мы пожали друг другу руки и уселись на землю. Через некоторое время капитан сказал:

— Меня Иваном зовут. Спасибо тебе, пограничник!

— Да ладно! Как говорится, не за что. Я думаю, что на моем месте ты сделал то же самое.

И я улыбнулся:

— А меня Виктором зовут! Так что давай, Вань, по-простому. Без всяких этих — товарищ капитан, да товарищ лейтенант. Хорошо?

— Принято, Витя.

Он тоже улыбнулся, и мы пожали друг другу руки еще раз. Я предложил капитану:

— Послушай, Вань, нам нужно сматываться отсюда, как можно быстрей, но перед этим надо сделать все по-человечески, согласен? А поговорим потом, сейчас не до этого.