Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

А в 1896 году вышел роман, пошатнувший основы оксфордского мифа, – «Джуд Незаметный» Томаса Гарди. В нем писатель рассказывает историю неудачника по имени Джуд Фоули, мечтавшего вырваться из тьмы невежества к свету, в «рай учености». Выросший в провинции среди простых людей, он отправляется в Крайстминстер (читай: Оксфорд), чтобы изучать теологию. Но во всех колледжах, включая Биб лиол (читай: Баллиол-колледж), его отказываются принять. Человек, страстно желающий учиться, но не имеющий денег, подобный Джуду, без средств и связей, не имел шансов попасть в университет высшего класса. И до самой своей преждевременной кончины так и проработавший каменщиком Джуд – какая ирония! – вынужден был ремонтировать стены, закрывшие ему путь к учебе.

Морализаторский роман с героем из рабочих, закончившим жизнь в нищете да еще и в Оксфорде: какое оскорбление! В обществе успеха на исходе викторианской эпохи роман был воспринят в штыки. Мол, «Джуд Незаметный» разрушает национальный миф. Лишь гораздо позднее, после университетской реформы, Томаса Гарди избрали почетным доктором университета (1920). В наши дни в оксфордском Иерихоне открылся паб, названный в честь Джуда. А в 1996 году Майкл Уинтерботтом снял по роману фильм, в котором с блеском сыграла Кейт Уинслет.

«Джуд Незаметный» Гарди – классический оксфордский роман, особый жанр, оформившийся и приобретший огромную популярность в xix веке. Его главный герой, как правило, студент, вынужденный преодолевать серию моральных и духовных испытаний, чтобы найти свой путь. В большинстве оксфордские романы скорее напоминали «Путь повесы», чем «Путь паломника»[58]. В базовый учебный план Оксфорда и его колледжей (независимо от избранной специальности) неизменно входят игра, разного рода состязания, пьянство и женщины. Подобный образ жизни блестяще описан в «Пенденнисе» Уильяма Теккерея. Главный герой его, Артур Пенденнис, потерпевший крах в своем колледже Св. Бонифация (Пемброк-колледж), в остальном демонстрирует снобизм вполне оксфордского масштаба. Так, «встретив в холле определенных людей очень низкого происхождения», юный Пен неизменно принимает ароматическую ванну.

Читатели всегда ценили картинки из экзотического мира социальной элиты, особенно когда Оксбридж оставался уделом привилегированных классов. Колледжи окружала аура закрытых клубов и загородных усадеб, причем из самых экс центричных – с собственными обрядами инициации, своими дресс-кодом и сленгом. Университетские романы повествуют об этих странных обычаях подобно тому, как экспедиционные журналы описывают образ жизни далеких горных народов. Согласно исследованию 1989 года, действие в общей сложности пятисот тридцати трех романов полностью или частично разворачивается в Оксфорде. Популярность жанра остается неизменно высокой начиная с романа Эдварда Брэдли «Приключения мистера Вердана Грина, первокурсника Оксфорда» (1853–1857) и простирается далеко за «Возвращение в Брайдсхед» Ивлина Во (1945). Не помог даже приговор, вынесенный Джулианом Барнсом: «Запретить бы лет на двадцать романы, действие которых происходит в Оксфорде или Кембридже».

Но самым блестящим и сложным оксфордским романом стала реальная жизнь Оскара Уайльда. То, что другие только описывали, он проживал всем существом. Будучи студентом Магдален-колледжа, писатель специализировался на искусстве как образцовый эстет. Его комнату в колледже украшали перья павлинов, лилии и греческие статуэтки из Танагры. «День ото дня мне все труднее поддерживать уровень жизненных устремлений, достойный моего голубого фарфора», – высказался он однажды, и его процитировал журнал Punch. Оскар Уйальд в совершенстве владел важнейшей из оксфордских добродетелей: быть приятным во всех отношениях. По сути, все его творчество – вариация этой манеры поведения.

На протяжении четырех лет обучения Уайльд пестовал свои афоризмы, изящные позы, остроты, шутки и – на первый взгляд безо всякого труда – классическое образование. Кумиром Уайльда был Уолтер Пейтер, член Брасенос-колледжа и друг прерафаэлитов. Для студентов поколения Уайльда пейтеровские исследования искусства Ренессанса стали библией эстетизма. При этом Пейтер рекомендовал студентам читать также Платона. В «Диалогах» они находили оправдание собственным мечтам – размышления об идеальном государстве, апологию мужской красоты, любовь к юношам как источник вдохновения. «Левая нога у него – просто греческая поэма», – с восхищением говорил Уайльд о некоем бегуне на длинные дистанции. Столь легкомысленное обхождение как с античным, так и с собственным гомоэротизмом казалось современникам подозрительным.