Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

В 1870 году тогдашний канцлер университета Уильям Кавендиш, 7-й герцог Девонширский, учредил кафедру экспериментальной физики и лабораторию, которые назвал в честь одного из своих предков, физика Генри Кавендиша. Это было начало блистательного пути в развитии естественных наук, символом которого стала Кавендишская лаборатория.

Индустриальная революция, однако, обходила Кембридж стороной. Хотя в 1845 году в городе все же появилась железная дорога, после двадцатилетних споров между городом и университетом, который (как и в Оксфорде) предпочел бы отказаться от ее проведения. Резко протестовал вице-канцлер и против дешевых билетов в Лондон в выходные дни. Такие воскресные вылазки, по его мнению, были «так же отвратительны для университетских властей, как оскорбительны для Господа Всемогущего и всех добропорядочных христиан».

Университету во всяком случае удалось добиться, чтобы вокзал был построен далеко от центра города, на свободных тогда землях. Там, в восточной части города, возник район типовой застройки для служащих железной дороги – Маленькая Россия, как нарекли в народе квартал Ромсей, – в то время как на западе, по ту сторону Бакса, строили виллы университетские доны. В xix веке население Кембриджа выросло в четыре раза, составив почти пятьдесят тысяч жителей. Многие скученно обитали в средневековом ядре города, на узких улочках и дворах вокруг Петти-Кьюри.

Недоедание, тиф, проституция – таковы были будни города. Все сточные воды сливались в Кем. Когда королева Виктория во время визита в Кембридж посмотрела с моста в реку, она поразилась обилию обрывков бумаги в реке. «Это, мадам, объявления о том, что здесь запрещено купаться», – объяснил ей Уильям Уэвелл, ректор Тринити-колледжа.

В Первую мировую войну Кембридж стал гарнизонным городом. В колледжах появились сестры милосердия, на крикетных полях разместились полевые госпитали. Вскоре в часовнях начнется бесконечная траурная череда поминальных служб. Только в этом университете оплачут более двух тысяч погибших студентов, прежде чем 11 ноября 1918 года колокола церкви Св. Девы Марии (Большей) возвестят о пере мирии.

В 1920-е годы казалось, что в колледжи вновь вернулась эдвардианская эпоха, дух вечно юного, златокудрого Руперта Брука (он стал символом счастливых времен довоенной эпохи), всегда окруженного красивыми и умными людьми – мир, в котором есть место катанию на яликах, майским балам и крем-брюле.

Между двумя мировыми войнами Кембридж вновь стал ареной изысканного общения и интеллектуальных диспутов, атмосфера его определялась такими людьми, как Бертран Рассел, Мейнард Кейнс, Людвиг Витгенштейн. Наступил расцвет философии, экономики и естественных наук, а также студенческого театра и дискуссионных клубов, среди которых «Еретики», Этический клуб и самый элитарный из всех «Апостолы».

Приход Гитлера к власти заставил перейти от дискуссий к делу. Племянник Вирджинии Вулф Джулиан Белл и его друг Джон Корнфорд были среди тех кембриджцев, кто погиб в Испании во время гражданской войны с «Капиталом» Маркса в солдатском ранце. После 1933 года марксизм казался многим студентам и донам единственной достойной альтернативой. Историк Эрик Хобсбаум, член конгрегации Кингз-колледжа, оставался в рядах коммунистической партии вплоть до 1990-х годов.

В среде блестящих кембриджских интеллектуалов не только НКВД удалось завербовать таких знаменитых шпионов, как Ким Филби и Энтони Блант. Британская разведка нашла здесь выдающиеся умы для своей криптографической службы, прежде всего Алана Тьюринга, внесшего существенный вклад в расшифровку кода «Энигма» немецкого вермахта.

Только в 1938–1939 годах более сорока тысяч эмигрантов-евреев искали пристанище в Англии. Одним из них был восемнадцатилетний Готфрид Эренберг из Тюбингена, впоследствии кембриджский специалист по эпохе Тюдоров, один из самых крупных историков в стране (известный под именем Джеффри Элтон). Из-за ограничительной миграционной политики Британии только каждому десятому беженцу в гитлеровское время удавалось получить здесь убежище. Благодаря Совету академической взаимопомощи, одной из появившихся в 1933 году организаций такого рода, в Кембридже находили приют прежде всего эмигрировавшие ученые-естественники. Среди них был венский химик Макс Перуц, который в 1947 году основал здесь всемирно известную лабораторию молекулярной биологии. За главный свой труд, исследование гемоглобина, Перуц вместе со своим коллегой Джоном Кендрю получил в 1962 году Нобелевскую премию.

Сегодня, проходя по Кембриджу, почти на каждом колледже можно увидеть памятные доски в честь павших во Второй мировой войне. Только в маленьком Питерхаус-колледже список насчитывает шестьдесят имен, в Тринити-колледже – триста восемьдесят девять.