Октавиан Август. Крестный отец Европы

Сенат назначил Суллу, успевшего показать свои способности в Союзнической войне. Но поражение уже серьезно подорвало репутацию сената, и народ требовал сместить Суллу и отправить вместо него популяра Мария — уже немолодого полководца, дядю Юлия Цезаря. Сулла пообещал войскам, что если они останутся служить под его началом, он обогатит их за счет военной добычи с востока, а Марий про них и не вспомнит, и все достанется его любимым легионам. Так Сулла стал первым римским полководцем, подкупившим солдат, дабы они хранили верность лично ему, а не республике. То был решающий момент. Все офицеры, за исключением одного, оставили Суллу, но солдаты пожелали идти за ним, чем он и воспользовался. Он повел их из казарм на улицы Рима, и они убивали всех несогласных, поджигали некоторые дома и прихватывали все, что плохо лежало.

Сулла отомстил за свою поруганную честь, убив многих политических оппонентов; прежде чем его армия головорезов отправилась устрашать неприятеля на востоке, он показал всем: полководец, у которого достаточно большое войско, получающее от него плату, и есть истинный правитель Рима. Марий, успевший унести ноги из города, несколько месяцев спустя подтвердил эту точку зрения. Он пережил множество приключений — однажды ему пришлось голышом прятаться в болоте, и его оттуда вытащили посланные в погоню солдаты, которые сами трепетали перед силой его духа. Затем Марий присоединился к другой военной группировке, возглавляемой популяром Корнелием Цинной (будущим тестем Юлия Цезаря). В отсутствие Суллы Марий захватил Рим и, в свою очередь, перебил врагов-оптиматов. Вскоре Марий умер, и власть перешла к Цинне.

Пробыв на востоке пять лет, Сулла в 83 году до нашей эры вернулся в Рим, ведя двадцать пять тысяч закаленных в боях ветеранов, и те немедля развязали новую гражданскую войну за обладание Римом. Именно тогда началась военная карьера двадцатитрехлетнего Гнея Помпея (Помпея Великого), в результате которой он почти на тридцать лет стал самой значительной фигурой в римской политике. Он уже имел большой вес в Пиценской области, где унаследовал поместья отца (бывшего консулом в 89 году до нашей эры). Помпей поднял у себя на родине восстание, навербовал в поддержку Сулле три легиона и таким образом изменил ход войны. Всего у них было восемь легионов, у этих столь непохожих союзников: Сулла — лицо в красных пятнах, пронзительные синие глаза и — в пятьдесят пять лет! — ярко-рыжие волосы, и полная его противоположность, Помпей, вызывавший всеобщее восхищение — величественного вида атлет с густыми кудрями, да к тому же талантливый полководец.

Рим снова сменил хозяина. Сулла навязал стране свое диктаторство; он получил такую же власть над жизнью, свободой и имуществом людей, какой обладали былые цари. Он решил еще раз, уже окончательно, очистить ряды аристократии от популяров и возвел господство террора в городе на невиданный доныне уровень. Каждый день диктатор вывешивал на Форуме списки тех, кого еще не успел поймать и казнить. Этот так называемый метод «проскрипций» тридцать восемь лет спустя применят Марк Антоний и Октавиан. Тем, кто выследит жертв и принесет их головы, выдавалось денежное вознаграждение.

Долгосрочный план Суллы состоял в восстановлении республики, но уже в ином, измененном виде. Власть трибунов предполагалось ограничить, запретить магистратам выставлять законопроекты на голосование без предварительного обсуждения с сенатом. Жертвы проскрипций — и казненные, и те, кто в бегах, лишались имущества, а их внукам и правнукам (даже еще не рожденным) запрещалось занимать государственные посты.

На захваченных таким образом землях Сулла поселил своих ветеранов, а остальные продал по бросовым ценам ближайшим соратникам.

Среди лишенного прав потомства и нашел позднее Октавиан первых союзников.

Чтобы продемонстрировать свои полномочия, Сулла отменил установленную Марием и Цинной выдачу зерна гражданам — несмотря на недостаток продовольствия, вызванный гражданской войной. Наконец он ввел в сенат, ряды которого благодаря казням и изгнанию популяров значительно поредели, несколько сотен своих сторонников.

Позднее Цицерон высказал мнение, что римский народ разделился на два лагеря не столько вследствие действий Суллы, сколько вследствие деятельности братьев Гракхов. В одном лагере оказались популяры — беспринципные политики, подгоняемые непомерным честолюбием и желанием властвовать и стремящиеся угождать черни. В другом — boni (хорошие), занимающие в обществе солидное положение — большинство сенаторов, всадников и других собственников. Интересы «хороших» выражала политическая прослойка оптиматов (то есть лучших), среди которых, согласно Цицерону, не было преступников, людей, обремененных денежными затруднениями, или распутников.