Октавиан Август. Крестный отец Европы

Антоний по-прежнему участвовал в распределении магистратур в столице и назначал консулов, но консульские полномочия теперь уступали полномочиям триумвиров, и он больше не играл среди цезарианцев главной роли. Благодаря нетерпеливости старшего соперника у Октавиана оказалось под Брундизием военное превосходство, на которое он и не рассчитывал. Могли молодой человек воспользоваться преимуществом и уничтожить врага? Вероятно, да. Послужило бы это на пользу его дальнейшим целям? Вероятно, нет. Уже в ближайшем будущем отношение к Октавиану честных и мирных граждан значительно улучшилось. Они убедились, что и он, и Антоний предпочли остановиться у порога кровопролитной войны и не раздувать свои амбиции и взаимные претензии сверх допустимых пределов. Согласие Антония уступить младшему сопернику западную часть страны сломило волю главных противников Октавиана, для которых после унизительного поражения под Перузией главный триумвир оставался последней надеждой. Примирение между двумя ведущими триумвирами породило в простом народе надежду, что новая форма правительства, хоть и противоречащая системе состязательных выборов, сможет, в отличие от старого республиканского строя, обеспечить мирное сосуществование склочников-аристократов.

Римский мир праздновал договор и свадьбу. Астрологи и прочие предсказатели, годами твердившие, что заканчивается одна эпоха и начинается другая, ухватились за свадьбу Антония и Октавии как за благословенный богами союз, знаменующий рубеж этих эпох. Поэт Вергилий, чью семью недавно согнали с земли, чтобы отдать ее ветеранам, поправил свое благосостояние с помощью «Четвертой эклоги» (всего их десять), предсказывавшей рождение чудесного ребенка от этого брака тысячелетия — сына, который откроет эпоху всеобщего мира и благоденствия. Октавия родила не мальчика, спасителя Рима, а девочку, Антонию, ставшую впоследствии бабкой императора Нерона.

Не существует, правда, единого мнения о том, точно ли поэт имел в виду именно союз Антония и Октавии. В сюжет пытались подставить имена и других женихов и невест — и решить эту задачу, бывшую некогда самой спорной из всех литературных загадок, затмевающей даже вопрос о прототипе шекспировской «смуглой леди». В течение Средних веков и отчасти в Новое время считали, что Вергилий говорит о Святом Духе и Деве Марии. Более поздние исследователи голосовали за самого Октавиана как жениха эпохи и отца, но под воздействием некоторых фактов, хорошо известных тогда, хотя и позабытых впоследствии, такие теории развеиваются.

Октавиан и вправду только что вступил во второй брак. Супругой его стала женщина, бывшая на десять, а то и больше лет старше его — Скрибония, сестра Луция Скрибония Либона, которому самому было около пятидесяти. Брак представлял собой откровенную сделку, и даже Вергилий, придворный поэт, вряд ли ухитрился бы описать такое событие, не вызвав людского злословия; все его усилия дали бы обратный результат. Молодой триумвир, боясь возвращения мстительного Антония во главе объединенных сил востока, поспешно поручил Меценату устроить брак со Скрибонией — по той единственно причине, что брат ее Либон приходился Сексту Помпею тестем. Октавиан стал ее третьим мужем. Как мы увидим, этот брак, заключенный из тактических соображений, не помешал Сексту Помпею почти сразу же вступить в союз с Антонием против Октавиана.

Октавиан развелся с женой в тот же день, когда родился их первый и единственный ребенок — Юлия. По словам Светония, основывавшегося на утраченных мемуарах Октавиана, тот терпел «дурной нрав» («morum perversitatem») супруги только затем, чтобы ребенок родился в браке.

И все же Скрибония была первой из жен, с кем он вступил в супружеские отношения. Когда их дочь, маленькая Юлия, выросла, то буквально стала олицетворением супружеской неверности. Вергилий перевернулся бы в гробу, узнай он, что некоторые относят его эклогу к ней. Зато где-то на небесах, верно, рассмеялись бы, услышав другое, ханжеское предположение: в поэме предсказано рождение Иисуса Назарянина, которое произошло лет пятнадцать спустя после смерти великого поэта.

Брундизийский договор предусматривал восстановление в правах нового союзника Антония, Агенобарба, однако Сексту Помпею такого послабления не сделали: формально он оставался врагом государства. Октавиан не смог примириться с ним путем вступления в родство с Либоном (именно Либона Секст намеренно послал договариваться о союзе с Антонием) и решил, что гораздо лучше Секста уничтожить. Для этого было два устранимых препятствия: во-первых, Октавиан не успел еще построить достаточно кораблей, во-вторых, Секст, контролировавший морские пути, не пропускал в Италию суда с продовольствием. К тому времени как триумвиры вернулись в Рим, голод еще усилился, потому что, пока они находились у Брундизия, Сексту удалось захватить и Сардинию, и Корсику и расположить там свои войска.