Октавия

- Брось, она этого не стоит - самая обыкновенная потаскуха. Между прочим, мы с ней всего только два раза поужинали. Такие девицы, как она, напоминают мне яичницу: их легко сделать, но потом невозможно отскрести от сковородки.

Гэрриет прыснула.

- Вот это уже лучше, - сказал Саймон. - А теперь иди сюда и садись. Да нет, вот тут, а не на другом конце дивана.

Ее все еще трясло, но страх постепенно отступал, а волнение, наоборот, росло. Саймон поднес ее руку к губам.

- Мне кажется, в “Кошке на раскаленной крыше” ты играл просто здорово, - жизнерадостно проговорила она.

- Поскольку я и так это знаю, - сказал Саймон, - то тему можно считать исчерпанной.

Его рука скользнула по темно-зеленому бархату диванной спинки к волосам Гэрриет, но остановилась, даже не коснувшись ее плеча. Он все еще медлил и не дотрагивался до нее, так что в конце концов она испугалась: а что, если он вовсе не собирается ее трогать? В комнате было жарко, и скоро Гэрриет почувствовала, как по ложбинке между ее грудями ползет капелька пота.

- Какая ты милая, - раздался совсем рядом его тихий хрипловатый голос, и наконец его губы прижались к ее губам. Сначала она сидела как деревянная, вытянув руки по швам, но вдруг дернулась, словно ее стукнули молоточком под колено, руки ее сами собой обвились вокруг шеи Саймона, и она со всей страстью, которая в ней накопилась, ответила на его поцелуй. Сообразив, что руки Саймона движутся по всему ее телу, она поспешно втянула в себя живот.

- Не надо.

- Надо, девочка.

- Ты… будешь думать, что меня слишком легко сделать.

- Не буду. Зато я думаю, что на тебе надето слишком много лишнего. - Он аккуратно вытащил у нее из ушей сережки и положил на столик, потом снял с нее туфли и отключил телефон.

Она откинулась на диванную спинку, готовясь к продолжению атаки.

- У тебя такое нежное тело. - Саймон налил вина ей и себе.

Через минуту он сказал:

- Ей-Богу, нашему брату нужны какие-нибудь курсы по расстегиванию ваших лифчиков. А-а, понял, застежка впереди, - немного повозившись, сообщил он.

Руки Саймона гладили ее спину под свитером, он целовал ее глаза, и волосы, и губы. Она не могла даже предположить, что он окажется таким нежным.

Тут его пальцы скользнули под пояс красной юбки, и Гэрриет невольно дернулась.

- Нет! - вырвалось у нее.

Как объяснить ему, что она бы вовсе ничего ему не позволила, не будь она так очарована им и его талантом?

- Ну, не упирайся, малышка, - прошептал он. - Или ты надеешься, что меня тоже можно выставлять на ночь за дверь, как цветы из больничной палаты?

Гэрриет открыла рот от изумления.

- Ты читал письмо Джеффри?!

- Оно валялось на снегу, и я его поднял. Я тоже рад, что ты села на таблетки, - возможно даже, не меньше его.

- Нельзя читать чужие письма, - сердито сказала она.

- Нельзя, но иногда приходится: например, если надо знать, что люди пишут друг другу о тебе. Так кто такой этот Джеффри? Чем он занимается?

- Он морской биолог.

- Ничего, не всем же быть гениями.

- Он очень умный, - обиделась она за Джеффри. - Он приехал из Плимута.

- Крошка, из Плимута не приезжают. Из Плимута бегут, - пробормотал Саймон, пытаясь расстегнуть пояс ее юбки.

- Пожалуйста, не надо так сразу, - слабо взмолилась она. - Я же еще совсем тебя не знаю.

- Много лишних слов, - сказал он. - Зачем вообще говорить о том, что надо просто сделать? Ведь это так прекрасно.

Тут в нос и глаза Гэрриет полезли шерстяные ворсинки, потому что Саймон начал стягивать с нее свитер.

- Там сзади застежка, - жалобно пролепетала она, чувствуя, что сейчас у нее оторвутся уши.

- Ну же, не бойся. - Он наконец высвободил ее из черного мешка и за руку стянул ее на пол. К дыму яблоневых поленьев примешивался лавандовый лосьон Саймона и звериный запах белого мехового коврика под ее спиной. Последние силы покинули Гэрриет. Сейчас это случится, стучало у нее в висках.

- Будет… очень больно?

- Когда до этого дойдет, я так тебя заведу, что ты ничего не почувствуешь, - шепотом пообещал он.

Через несколько минут отзвучали последние жизнерадостные аккорды Амадея Моцарта, и теперь в комнате слышалось только прерывистое дыхание Гэрриет да потрескивание поленьев в камине.

Позже они с Саймоном перебрались в спальню, а ночью она вышла в туалет и долго рассматривала себя в зеркале ванной комнаты, пытаясь отыскать признаки грехопадения. К ее немалому разочарованию, выглядела она так же, как прежде, разве что щеки пылали сильнее обычного, и глаза горели. Потом она спросила себя, почему ее совсем не гложет вина, и ответила: потому что я люблю его.

Глава 5

- Это было прекрасно, - сказала она утром, когда они с Саймоном проснулись.

Саймон расплылся в улыбке.

- Скоро ты поймешь, что это отличный способ проводить время, притом такой дешевый. А кстати, как тебя зовут?

Она тихонько засмеялась.

- Гэрриет. Гэрриет Пул.

- Надо же, у меня раньше не было ни одной Гэрриет, - откидываясь на подушку, сообщил он. - И вот вам пожалуйста, первая же Гэрриет свела меня с ума! - Он со смехом затащил ее на себя.