Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

В ответ на это начальник тюрьмы и казачий офицер выхватили из кобур револьверы и пригрозили:

— Разойдись по камерам. Иначе всех перестреляем!

Солдаты продолжали стоять. Тогда офицер с перекосившимся от злобы лицом повернулся к казакам и скомандовал:

— По бунтовщикам, взвод…

Казаки взяли на изготовку, и в тюремной тишине четко щелкнули затворы. Солдаты стали медленно расходиться по камерам. Балконы опустели. Два надзирателя быстро заперли одиночки на замки.

На время тюремный режим ухудшился. Но протест все же не прошел бесследно.

Петроградский Совет, куда после сентябрьских выборов вошло много рабочих и солдат-большевиков, настойчиво потребовал улучшить положение арестованных. Министр юстиции Зарудный уступил и приказал начальнику тюрьмы отапливать «Кресты».

Однако и после этого тюрьма не отапливалась больше недели. Да и после топки в камерах все еще было холодно и сыро.

Монархисту Пуришкевичу и николаевскому министру Хвостову в тюрьме Керенского жилось несравненно лучше, чем большевикам. Благодаря щедрым взяткам начальнику тюрьмы черносотенцев перевели на «больничное» содержание в отдельное двухэтажное здание во дворе тюрьмы и там поместили в просторные, теплые комнаты, обставленные дорогой мебелью. Родственников и знакомых на свидания с ними пускали беспрепятственно, разрешали подолгу без контроля вести беседы. Передачи попадали к монархистам без задержек.

Начальник тюрьмы, эсер, восторгался Пуришкевичем и часто заходил к нему побеседовать «по душам». Их взгляды на политические события совпадали.

Настроение у заключенных большевиков было бодрое. Эту бодрость в нас поддерживали доносившиеся с воли вести о том, что попытка Временного правительства после июльских дней разгромить большевистские и рабочие организации потерпела крах. С величайшей радостью следили мы за тем, как под руководством Центрального Комитета большевиков мощно росли большевистские организации рабочих и солдат, как они сплачивались и готовились к решительной боевой схватке с буржуазией. Возрождение большевистской печати усиливало и оформляло движение. Через газеты и от рабочих, солдат и матросов, навещавших нас, мы узнавали, что и в широких бедняцких крестьянских массах неудержимо растут революционное движение и симпатии к большевикам.

Каждый день приносил что-нибудь новое, волнующее, радостное.

Шестой съезд партии, письмо Ленина и решение Центрального Комитета о вооруженном восстании… Все это давало настоящую, большую радость, которую вместе с рабочими, матросами и солдатами переживали и мы, заключенные в тесные казематы.

Из 12-й армии сообщили, что более пятидесяти полков и частей готово с оружием в руках по зову Центрального Комитета большевиков выступить за власть Советов.

Литовский и Финляндский полки прислали к нам в «Кресты» делегатов, заявивших, что солдаты займут тюрьму и освободят нас. Это частичное выступление было несвоевременно, и мы отклонили его.

Из «Крестов» коллектив заключенных большевиков напечатал два письма в «Рабочем и Солдате» с призывом к восстанию.

В ночь на 25 октября, когда развернулось восстание петроградских рабочих и солдат под руководством Центрального Комитета во главе с Лениным, Военно-революционный комитет прислал в «Кресты» своих представителей и потребовал от начальника тюрьмы немедленно выпустить всех заключенных большевиков. На рассвете 25 октября мы были на свободе.

Большевиков в то время в «Крестах» было уже немного, так как под давлением большевистского Петроградского Совета и настойчивых требований солдат Временное правительство многих выпустило из тюрьмы ранее. Среди освобожденных Военно-революционным комитетом были товарищи Семен Рошаль и несколько солдат 176-го и 1-го пехотных полков.

Утро, когда мы вышли из тюремных ворот, было серенькое, какое обычно бывает в поздние осенние дни в Петрограде, но нам оно казалось необыкновенно прекрасным. Прямо из тюрьмы С. Рошаль и я отправились в Смольный, где нас приветливо встретил Подвойский. Мы поступили в распоряжение Военно-революционного комитета.

Смольный в то время был переполнен красногвардейцами, рабочими и солдатами. Восстание уже имело крупные успехи: большевики заняли здания почты и телеграфа, вокзалы, мосты. В казармах и на предприятиях шла лихорадочная работа по формированию Красной гвардии. Новые отряды тотчас же пускались в дело.

Товарищи с радостью сообщили нам, что Владимир Ильич находится сейчас в Смольном и руководит всем движением.

Нам передали, что Дыбенко и Раскольников организуют отряды кронштадтских и гельсингфорсских матросов. В Петроград уже идут два крейсера. Начинается окружение Зимнего дворца, где укрылись министры Временного правительства.

Часа через полтора после нашего прихода в Смольный Подвойский, Дашкевич, я и два солдата на автомобиле отправились в казармы Павловского батальона. Казармы были пусты. Большинство солдат отправилось брать Зимний дворец — последний оплот Временного правительства.