Октоберленд

Тот же дух сейчас гнал его все дальше в глубь Мари Гоблинов. Восстав из смерти в том соленом озерце на Ткани Небес, он увидел промелькнувшую гоблинскую кладку, спрятанную среди этих некротических озер. Его вина, что они возродились в этом мире. Он вслепую искал волшебства и силы вместе с Кавалом, и так они бессознательно служили почитателю дьявола Даппи Хобу, тому, который выпустил Худр’Вра на Ирт. Разоренные его вторжением доминионы ослабели, и гоблины смогли напасть. Это его вина. Но чего хотят эти гоблины? Зачем они используют телепатию для разрушения того, что построил Чарм?

Прыгая среди корней и костей дракона, он вспомнил синий цветок во дворце черепов. Гоблины не поленились построить этот храм, посвященный — чему? Утраченной более горячей реальности? Красоте мира, который они хотят полностью подчинить себе?

Весь день и всю ночь преследовали Рииса эти мысли. Он вспоминал Бульдога, лишенного памяти на Темном Берегу, и Джиоти, оставленную защищать город без его помощи. Он так многим был обязан каждому из них, и все же, шлепая сейчас по болоту, не мог ничего им предложить, кроме собственного упорства.

Сквозь биолюминесцентные ярусы джунглей россыпью рубинов пробивался рассвет. В этом красном свете Риис вышел к соляному куполу, белому, как меловой дом земной Луны, увиденному в посмертном сне Котярой. То, что он искал, было здесь — это он сразу понял и поспешил, перепрыгивая через кожистые кольца драконовых кишок, зацепившихся за сучья при падении огромных зверей.

Риис стал кружить среди мшистых камней около соляного купола. Он часто останавливался и прижимался лицом к хрустальной поверхности, заглядывая через сетку трещин. Но ничего не видел. Обойдя полный круг, он влез по неровной поверхности, скрипя сапогами по соляной крошке. Показалась трещина, в которую можно было протиснуться, и он влез туда ногами вперед.

В воздухе стояла едкая вонь, и даже амулеты перевязи не могли полностью ее отфильтровать. Одновременно жгучий и прохладный воздух окружил его как ощущение из какого-то другого мира. Риис оказался на спиральном выступе, вырезанном в крошащемся камне, и присел над обширным амфитеатром. Внизу, купаясь в сиреневом свете утра, спали сотни гоблинов. Маленькие, голые, кукольные тела валялись разбросанные среди комьев соли и стеклистых минеральных аккреций.

Жутковато прохладный и палящий воздух был будто придавлен тяжестью их душ. Риис ощущал, как выворачиваются внутри него их сны. Тонкий снег ложился на его разум, леденил мышцы. Он отпрянул, прижавшись плечами к неровной стене, чтобы не поскользнуться и не упасть среди этих тел.

Свет сочился через розовеющие трещины в куполе на скользкие тельца, блестящие лысые головы, сморщенные конечности. Они горели розовым пламенем в пятнах грязи — угольки, тлеющие в золе. Жар их снов поднимал душу Рииса из-под купола черепа, выше купола соляной пещеры, выше синего купола неба — в пылающее неистовство Извечной Звезды.

Гоблинам снилась прошлая жизнь в виде крошек-эльфов. В синих торах плыл запах горящих благоуханий, уходя в нефритовые тени. Крошки прятались в кронах и перистых папоротниках, глядя на мощеный сад, где кружились золотые листья. В мраморном бассейне сада купала раздутый живот молодая женщина с длинными прядями коричневых волос. Яркие локоны разметались пламенем по зеленоватой воде под колоннами храма в лиловых сумерках неба.

Риис пытался вырваться из этого сна. Он знал эту женщину. Она была создательницей миров… И крошки-эльфы смотрели, как она сплетает волшебство. Они знали, что это делается для обучения дитяти, когда оно будет рождено, чтобы показать ему свет и тьму, добро и зло. Но крошки-эльфы решили использовать ее силу иначе: спуститься в ее волшебный сон и жить там не как простые эльфы, а как боги.

Заставив себя открыть глаза, Риис глянул на спящих в грязи гоблинов. У них получилось. Они проникли в этот холодный мир, и их горячие разумы занимала идея уничтожения тех, кто единственно мог бросить вызов их божественности. Они не были злы. Они — Милые, ищущие свой собственный мир, где могли бы обрести свободу для своих нагих телец.

3 ТА РАДОСТЬ В СМЕРТИ

Измазанная экскрементами гоблинов, Джиоти шла неровной походкой по лужайкам замка, подняв лицо к лучам Извечной Звезды. Остаточная телепатия от проведенного с гоблинами времени наполняла голову смутными шумами — всеми мыслями, что окружали ее. Она слышала кипарисы, пульсацию десяти-двенадцати сердец каждого из них. Деревья думали о просыпающемся дне и химическим шумом разговаривали друг с другом о том и о сем — о лучах дневного света сквозь кроны, о текущих из каменной почвы кислотах и об усвоении прошедшего ночью дождя, передавали слух о сокососущих насекомых, что завелись на деревьях с подветренной стороны.