Окулист

Удар!!! И Долговязый уже на земле, кошка подалась в бегство, пацаны опешили и даже отпрянули кто куда! Я одолел его, и кошка спасена! Думаю, тогда сработал эффект неожиданности, но кучка недоумков очень быстро пришли в себя и поколотили меня чуть ли не до смерти. Они так меня лупили, что выбили один зуб, а пару соседних ещё долго сильно шатались!

– Ах ты поганая блевотина! – взвизгнул Долговязый и врезал мне по носу.

– Мочи его, пацаны! – приказал он.

И понеслось… Удары сыпались со всех сторон, я не успевал закрывать голову и эти придурки стучали по ней будто боксёры по груше с песком! Лупили со всей мочи, на мгновение мне даже показалось, что у меня из глаз посыпались настоящие искры… Через несколько минут я уже лежал на земле, возле могилы какого-то покойника в полуобморочном состоянии, весь в крови и соплях. Но я не просил у них пощады, не унижался словами: «Пожалуйста, не бейте», не-а!

Я валялся на земле понимая, что один глаз уже не видит, губа разбита и, возможно, полчелюсти уже нет на месте и думал.

– Вы ещё поплатитесь, грязные ублюдки!!! Вы ещё все поплатитесь!

Мне было пофиг, серьёзно!!!

– Главное, я спас кошку! – думал я, и это так успокаивало.

Всех троих живодёров-недоумков, я поставил первыми в своём списке, первыми, разумеется, после Руди! Они меня не убили тогда, потому что именно в момент моей атаки Сутулый забирал чинарик у задохнувшегося Сморчка, и когда я врезал Долговязому, от неожиданности вздрогнул, и сигарета залетела ему в кроссовок! Там она какое-то время тлела, а затем кроссовок задымился, обжигая ногу!

По крайней мере, последнее, что я помню, перед тем, как окончательно потерять сознание, это его визг.

– Ой, ой, моя нога! – вопил он, это всё, что я успел разобрать, прежде чем провалиться в чёрную бездну, похожую на саму смерть.

Очнулся в полутьме оттого, что кошка громко мурлычет и лижет мне щёку! Думаю, она пыталась разбудить меня из благодарности.

– Марджори! – я так назвал её.

– Марджори не волнуйся, я жив… жив… – бормотал я.

Разбитая губа невероятно распухла и слова, вылетавшие с осипшей глотки, получались странными. Будто их говорил кто-то другой, кто-то незнакомый с шепелявым и брюзжащим голоском.

Позже мы часто встречались с этой удивительной хранительницей старого кладбища. Я начал подкармливать её сандвичами с персиковым вареньем, сухим хлебом и прочей незначительной снедью. Впрочем, Марджори не гнушалась ничем, она ела даже яблоки и отвратительную, на мой взгляд, капусту брокколи. Моя мать часто её подавала и я всегда приносил львиную долю своей кошке.

– Марджори! Кис-кис-кис… – звал я и она тут же появлялась прямо передо мной.

Прыг и рядом, как призрак из ниоткуда.

– Мяу! – звонко отзывалась она и начинала гладиться об ногу, разгуливая туда-сюда.

– Приве-е-ет… Ну что проголодалась или отловила пару мышей на чьей-нибудь могиле, а? Сознавайся. – бормотал я, доставая скудные гостинцы.

– Слушай… моя мать опять мне положила, это отвратительное зелёное говницо… – виновато бурчал я, поглядывая на сморщенную, как задница макаки, брокколи.

– Но ты вроде бы её уважаешь? – спросил я, и Марджори в знак согласия радостно мяукнула.

– Ешь… ешь малышка… – тихо повторял я, поглаживая её по голове.

– Мне нужно поговорить с тобой и это очень важно! – сказал я и она на секунду оторвалась от брокколи и внимательно посмотрела на меня.

– Если эти ублюдки ещё хоть раз появятся здесь, ты должна спрятаться, а ещё лучше убежать куда подальше! Ты понимаешь меня Марджори? – спросил я и она мяукнула в ответ.

В такие моменты мне казалось, что она точно понимает, о чём я говорю, хоть языка и не знает. Уплетая зелёное говницо, Марджори изредка посматривала на меня с благодарностью, это грело мне душу.

– Реально? Хи-хи… Нет, ну ты только скажи девочка, реально тебе это нравится? Надо же, ты настоящая Леди!

Мне больно вспоминать о ней… Шло время, и я всё больше привязывался. Забота о бездомной, кладбищенской кошке переросла в дружбу и в искреннюю любовь. Видите ли… до этого дня у меня никогда не было питомца. Марджори помогла мне понять, что я люблю животных больше чем людей. Забрать её домой я, к сожалению, не мог, мать 100% бы убила нас обоих. Поэтому я стал заходить к ней каждый день утром, иногда и после уроков.

Спустя три месяца, рано, часов в 7, я, как всегда, пошёл в школу мимо кладбища. Шлёпал сонный по протоптанной дорожке, и, разумеется, завернул к нашему месту. Марджори любила бывать возле могилы некоего Мистера Уолиса Батона, я даже подумал: «Возможно, он её хозяин?» Не знаю, почему мне пришла эта мысль в голову, кладбище было очень старое, там уже лет 20 никого не хоронили. Марджори была слишком молодой кошкой, чтобы иметь отношение к Мистеру Уолису мирно спящему в своей могиле.