Окутанная солнцем

– Нет, верю, – она, как смогла, твердо ответила ему, открыто посмотрев в глаза, – потому что не собираюсь тебя отпускать. Тебе еще слишком рано покидать этот мир, папа, пойми...

– Не нам об этом судить... – Отец отвел взгляд.

Он понимал, что дочь цепляется за соломинку. Однако сам не хотел этого. Не верил, что соломинка выдержит. Нет. Скорее всего, она сразу же сломается. И на этом придет конец.

– Папочка, умоляю тебя! – Трини со слезами в глазах смотрела на него. – Попробуй. Я очень тебя прошу. Ради меня. Ради себя... Ну пожалуйста.

Она чувствовала, как слезы текут по ее щекам, но не доставала платок. Боялась, что как только отведет от него свой взгляд, сразу же услышит отказ.

Мартин молчал. В последнее время многое произошло в его жизни. И он, честно говоря, порой даже забывал о сидящей внутри него изнуряющей хвори. Может, Трини права? И ему следует обратиться к доктору Вагнеру, чтобы тот провел наконец свои исследования?

– Ну хорошо, – медленно проговорил он. – Но если окажется, что сделать уже ничего нельзя, ты позволишь мне дожить остаток моих дней, как я хочу.

– Конечно. – Девушка схватила со стола чистую салфетку и промокнула глаза. – Обещаю... только...

Она замялась.

– Ну что еще? – Отец поднял на нее недовольный взгляд. – Ты в который раз не даешь мне отведать вкуснейшего супа, который шеф-повар приготовил специально для меня.

– Позвони прямо сейчас доктору Вагнеру и договорись о встрече, – попросила Тринити, улыбаясь сквозь слезы. – И можешь кушать свой суп...

– Ох, уж эти дети, – проворчал Мартин, но достал мобильный телефон и набрал номер. – Теперь уже ты должна обещать мне, – заявил он, когда закончил разговор с врачом, – что не будешь преследовать меня, пока я прохожу обследование, на котором ты так настаиваешь.

– Ладно, – поспешно согласилась девушка. – Все что угодно, лишь бы ты его прошел.

Прошла неделя. И снова Мартин сидел в кабинете доктора Вагнера, ожидая заключения. Ему пришлось сдать общий и биохимический анализ крови. А затем врач заставил его пройти общее обследование, и Лайтмен послушно сделал это – он ведь обещал Трини...

Вот теперь он вновь здесь, среди живописной зелени кабинета, и ждет врача. Видимо, опять где-то срочно потребовалось вмешательство доктора Вагнера.

Лайтмен ждал. И хотя он старался быть спокойным, все же волновался по поводу того, что услышит. Ведь теперь, когда он прошел через все это, Стивен Вагнер с точностью определит диагноз, а значит, сообщит Мартину, сколько ему еще осталось.

Как он не любил эти моменты. Когда сознавал себя слабым и беспомощным человечком, от которого ничего не зависит. Ведь сейчас все во власти Провидения. И Мартин очень старался держать себя в руках, пока пребывал в неведении.

Дверь открылась, впуская врача.

– Здравствуйте, мистер Лайтмен, – тепло поздоровался он с Мартином.

– Добрый день, – кивнул тот, усаживаясь в кресло напротив массивного стола, за которым доктор Вагнер вел прием.

Тот сел. Несколько секунд постучал обратной стороной карандаша по столешнице. Задумался.

Лайтмен следил за ним с малодушным страхом. Он боялся услышать ответ на единственный интересующий его вопрос: сколько еще осталось?

Стивен Вагнер вздохнул, отложил карандаш и наконец взглянул на сидящего напротив него человека.

– Прежде всего я должен извиниться перед вами, мистер Лайтмен, – медленно проговорил он, с одной стороны чувствуя себя не в своей тарелке оттого, что произошло, с другой – искренне радуясь тому, что должен сообщить. – В процессе обследования выяснилось, что когда вы сдавали анализы в прошлый раз, была допущена грубейшая ошибка, которая и привела к столь плачевным последствием, введя вас и меня в заблуждение.

Он замолчал. Посмотрел на посетителя. Мартин не мог понять, что ему хотят сказать? Все настолько плохо, что даже не имеет смысла проходить хоть какое-то лечение?

– Но я чувствую себя сейчас отлично, – растерянно заметил он.

– И это вполне естественно, – кивнул доктор Вагнер, – потому что... мистер Лайтмен, у вас не обнаружено то заболевание, о котором вы подумали.

– Что?!

Мартин даже привстал, но потом опять опустился в кресло, сраженный этим известием. Он никак не предполагал такого исхода. И когда врач сообщил о том, что у него нет лейкемии, Лайт-мену показалось, что он ослышался. Или окончательно лишился рассудка.

Несколько недель! Несколько недель страданий и мыслей о том, что скоро он простится с этим миром. С окружавшими его близкими людьми!

– Вы вправе выставить претензии к нашей клинике, – удрученно произнес доктор Вагнер, по-своему истолковав его взгляд. – Поверьте, я уже разобрался с инцидентом. Но понимаю, вас это не должно касаться. Важнее всего то, что я позволил вам думать о заболевании, которого у вас вовсе не было. Это, безусловно, моя вина.

– Что вы! – Мартин вскочил с кресла и заходил по кабинету, словно обрел вдруг небывалые силы, которые стремились вырваться наружу и не давали ему находиться на одном месте. – Вы даже не представляете, как обрадовали меня! Спасибо вам, доктор Вагнер.

Он подошел к поднявшемуся из-за стола врачу и крепко пожал ему руку.