Окутанная тьмой (СИ)

-Да, для этого друзья ведь и существуют. Вот только знаешь, Нацу, бывают такие моменты, при которых все же приходится чем-то жертвовать, чтобы спасти их, обезопасить, ты понимаешь? – Драгнил криво улыбается, понимая, что Венди все же переступив через свою гордость, пытается хоть чем-то оправдаться, видимо, даже не зная, что все уже давно в курсе кто кем и зачем жертвовал. Ей ведь тоже пришлось жертвовать Шарли ради того, чтобы быть рядом с Люси. В тот момент она считала, что ее поддержка, ее протянутая рука, ее помощь важнее для Люси, которая в любой момент может сорваться в пропасть. Хартфилия ведь была в тот день просто разбита и растоптана. Все ведь так и было, и Драгнил просто не вправе судить Венди, ее решение и выбор. Она ребенок, но уже осознала все свои ошибки.

-Ради друзей не жалко чем-то или кем-то жертвовать, ведь это может быть чем-то важным и безумно дорогим для твоего сердца, да? – Нацу видит, как на мгновение дрогнули губы волшебницы, после чего вытянулись в тонкую линию, а на глаза легла челка, надежно скрывая их. Драгнил сделал еще один шаг вперед, навстречу ей, присел, легко коснулся пальцами щеки, а после, держа за подбородок, заставил поднять на себя глаза. Вместо ожидаемой усмешки или издевки в свою сторону, Венди увидела на его лице только теплую улыбку, которую он дарил всем и всегда. Такую, в которой она когда-то, как и сейчас, увидела надежду и счастье и теперь он улыбается точно так же.

-Ни капельки, – Венди резко посерьезнела и отступила от него на шаг, чтобы его рука пока больше не прикасалась к ней и не навевала те воспоминания, потому что для нее сейчас это было действительно больно. Для себя же Драгнил понял, что она просто маленькая девочка, которой все равно, не смотря ни на что, нужна защита, как и раньше. Как бы она не пыталась казаться взрослой, сильной, она ребенок и этим все сказано.

-Венди, посмотри на небо еще раз, посмотри внимательно и скажи мне, что тебе напоминает это солнце, постоянно исчезающее за черными грозовыми тучами, посмотри, – Нацу снова поднимает глаза вверх, так же поступает и Венди. И только сейчас, когда он попросил ее посмотреть повнимательнее, она, закусив от досады губу, увидела то, что он так долго пытался ей показать, постоянно глядя туда. Она видела в этих бледных лучах очертания лица, фигуры Люси, видела ее слезы, видела ее боль, видела, как она сражается, как падает раз за разом, но всегда что-то непонятное движет ей и она встает, вновь берет в руки косу и все тот же оскал играет на ее лице. Вместо туч она видит ужасающие лица, пустые черные глаза, сухие, обтянутые кожей, костлявые руки, которые постоянно тянутся к Люси. Постоянно норавятся сомкнуть пальцы на ее тонкой шее, вцепиться длинными изогнутыми когтями в кожу и сомкнуть руку так сильно, пока глаза Хартфилии не остекленеют, пока ее сердце не остановится, навсегда покинув это тело. Они везде кружатся вокруг, а она одна. Что может сделать она? И постепенно тучи раз и навсегда закрывают солнце, и оно исчезает, а вместе с ним исчезает и лицо Люси, измученное, израненное, но с горькой улыбкой на губах. Это ли ей так долго и упорно пытался показать Нацу, а видел ли и он, что видела она? Весь этот ужас или он видел что-то другое, еще более ужасное, хотя, что может быть страшнее смерти? Теперь Марвелл поняла, он, как и все остальные все знает, наверняка это Лев и Вирго постарались. Вот только что ей делать сейчас? Рассказать, предать Люси или же промолчать, убежать и никогда больше здесь не появляться?

-Люси и потерянные демоны, – тихо проговаривает Марвелл, а голос предательски дрожит, выдавая весь страх, который в эту минуту испытала она, просто посмотрев в небо. Внутри, где-то в ее душе, начинает что-то бушевать, отчего становится противно и больно. Там начинается борьба, и ее исход может решить все. С одной стороны она считает, что все правильно, ведь она не смеет предать Люси, а с другой, она ведь может пропасть и это будет на совести Венди. Если она скажет Нацу, где сейчас Хартфилия, то он вернет ее, ведь зачем тогда был весь этот разговор, а если она промолчит? Что будет после?

-Венди, ты ведь и сама прекрасно знаешь, что я просто хочу помочь Люси, избавить ее от этой боли. Так почему ты мешаешь и становишься на моем пути? Почему ты предаешь меня? – Марвелл вздрогнула всем телом и побледнела только от одного слова, которое приписать к себе и не думала никогда. «Предательство». Почему-то именно из-за этого слова сердце застучало в разы быстрее, ведь она считала, что никого и никогда не придала, кроме Шарли. Но она уже получила свое за это. Она ведь так сильно была верна Люси и даже на балу переборола себя и сдержалась, а теперь Нацу так просто взял и записал ее к предателям. Почему?