Олег Антонов

Но жизнь есть жизнь. Она ставит свои условия. Строить планеры в подвале было невозможно — для широкого раскрылья планера места не хватает. Строили по частям. Проводить эксперименты с кислородом, бензином и керосином — небезопасно. Все равно опыты проводились. А где испытывать первые ракеты? Кто из владельцев винных подвалов предполагал когда-нибудь, что на бетонной стене «звездного подвала» торжественно откроют почетную мемориальную доску. А вот открыли. Уже в наши дни… Ведь именно здесь, в пропахших винным духом подвалах, торопливо оклеенных дешевенькими обоями, родились два исторических направления развития техники двадцатого века: грядущая авиация и грядущая космонавтика.

Кто бы подумал, что так прозаически просто могли начинаться великие русла новых направлений развития цивилизации. Да простят мне этот несколько выспренний тон, но масштаб событий оказался именно таковым.

Здесь всего лишь четыре члена конструкторского планерного бюро — Антонов, Ивенсен, Грошев и Колесников — вымучивали первые проекты новых летательных аппаратов, расчерчивали полотна крыльев, до хрипоты спорили о грядущих судьбах авиации.

И грядущее подтверждало их правоту, несмотря на всю свою, казалось бы, фантастичность.

Здесь каждого входившего энтузиаста встречали жизнерадостным окликом: «Вперед, на Марс! Вперед, на Марс!..»

И это в начале тридцатых годов…

Худой, с рыжей, тощенькой бородкой Фридрих Артурович Цандер, ученый, одержимый жаждой космических путешествий, придумал это удивительное приветствие, которое так и прижилось здесь навсегда: «Вперед, на Марс!»

Назвав сына Меркурием, дочь Астрой (Звезда), Цандер, продолжая учение Циолковского, абсолютно реально верил в возможность освоения других миров реактивной техникой.

— До них — рукой подать, — уверял он. — Скоро доберемся…

Рассказывают, что однажды его на протяжении нескольких дней видели с проросшей фасолиной за щекой. Оказывается, он интересовался, может ли прорасти фасоль в этих странных условиях — такое необходимо для будущей космической оранжереи, пояснял ученый.

Даже умирая от тифа в Кисловодске, он шептал запекшимися губами безумный в те годы призыв: «Вперед, на Марс!» Услышан он был всеми лишь позднее.

Здесь в подвале, почти безуспешно, но настойчиво создавал свои неординарные бесхвостые планеры с треугольным и ромбовидным крылом Борис Черановский, даже не зная о том, что именно такие крылья через полвека потребует реактивная авиация. И первые реактивные двигатели Цандера испытывались Королевым именно на этих, казалось бы, необычных бесхвостых планерах. Вспомните, только через полвека полетели космические корабли на Марс! А зарождались они здесь — в том же подвале.

Здесь, рядом с двадцатишестилетними Королевым и Антоновым работали зрелые ученые Михаил Клавдиевич Тихо-нравов, Юрий Алексеевич Победоносцев и большая группа молодежи — многие из них стали впоследствии у руководства отечественной космонавтикой.

«Звездный подвал» на углу Садовой и Орликова переулка — щедрый, почти случайный подарок судьбы, выпавший истории овладения космическим пространством. Подвал соединил две группы заинтересованных друг в друге людей, связанных единым порывом в решении самых сложных, неизведанных задач аэронавтики будущего.

Антонов отдавал свою энергию и творческие усилия созданию планеров и мотопланеров, чтобы с годами перейти на сверхгигантские самолеты — крупнейшие в мире. Королев, начав с изготовления планеров, перешел на ракетные планеры, а затем и на космонавтику в чистом виде.

И когда летом 1989 года на Международном салоне в Ле-Бурже сенсационно появилась сверхграндиозная «Мечта» — крупнейший в мире самолет, созданный в КБ имени О. К. Антонова, — с космическим кораблем многоразового использования «Буран» на спине, вряд ли кто вспомнил, что именно здесь вновь через годы пересеклись творческие дороги, начавшиеся в «звездном подвале».

Чудо-самолет и чудо-корабль Вселенной оказались в одной упряжке как тогда, свыше полувека тому назад, когда на перекрестке Садовой и Орликова, в бывшем винном подвале, в совместной мастерской встретились одержимые полуфантастическими идеями энтузиасты завоевания пространства.

Молодые львы, обладавшие, казалось бы, неисчерпаемой энергией и смелостью, Антонов и Королев не искали, да и не могли в те годы искать ни славы, ни денег, ни привилегий.

Отдавая себя целиком любимому делу, голодные, неустроенные, измученные отсутствием времени, они оставались людьми честными, прямолинейными и целеустремленными на всю оставшуюся жизнь.

Когда Королева спросили: что вам особенно запомнилось с детских лет? Он ответил: Сергей Уточкин.

Было тогда Сереже Королеву семь лет. Сидя на плечах деда — а было это в Нежине, — он, потрясенный, видел, как знаменитый русский летчик начала века взмыл над ликующей толпой на легких полотняных крыльях под неистовый рев бензинового мотора.

— С этого и началось мое влечение к небу, — закончил рассказ будущий Главный конструктор в области космонавтики.

Со случайного рассказа о Луи Блерио началось увлечение Олега Антонова авиацией.