Читаем Олег Чарушников Голова как предмет роскоши полностью

Такой может. У-у, рожа! – мелькнуло в сознании. – Прощай, Сибирь! Жил

бы себе среди снегов. Нет, понесло меня заграницу…».

Никто не вышел. Джип с бандюганом стоял и ждал. Ждал и я. И только

когда через улицу весело пронеслась стайка школьников, я понял: МНЕ

УСТУПАЮТ ДОРОГУ! Очень странное чувство – и соврет тот, кто скажет,

будто это не приятно…

В конце концов автор ужасно обнаглел и начал переходить улицы без

суеты, нервных оглядываний и мелких перебежек, спокойно и уверенно,

как белый человек, – покуда не вернулся домой в Новосибирск…

Этот рай земной хотят ввести в столице Сибири в 2008 году. Новосибирские

пешеходы (в том числе недодавленные) резонно считают: стоит

пару-тройку месяцев целеустремленно, неуклонно и нещадно штрафовать

нарушителей, и все как миленькие начнут соблюдать правила. Только

штрафовать надо всех водителей – именно всех, включая безволосых

и мохноруких, без изъятий. В других городах так и сделали (гаишники у

них, что ли, не такие?), и не без успеха.

Живет в новосибирцах и еще одна давняя, трепетная, глубоко затаенная

мысль:

– Эх, вот если бы у нас по тротуарам перестали ездить!..

Но, как говорил М. М. Жванецкий, об этом остается только мечтать.

КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ – БОГ ЖКХ

Одним из центральных событий прошедшей семидневки стало празднование

Дня Кащея.

Старшее поколение прекрасно помнит этого деятеля, жилистого, тощего

и злобного. (Люди, посидевшие на диете и исхудавшие до синевы,

часто становятся такими) В советском кино его образ душевно воплотил

Г. Милляр. Молодежь с кащеями сталкивалась реже, разве что при поступлении

на работу.

И тем и другим полезно знать, что день этого злого божества славянского

пантеона отмечается 29 февраля. В этом одновременно недостаток и

преимущество високосного года. Недостаток: уж больно персонаж страхолюдный.

Преимущество: лишний праздничек нам не в обузу!

Облизнем же палец и перелистаем тощенькое досье на гражданина

Кащея (он же Кощей Бессмертный, он же Чернобог, он же черный Змей;

год рождения неизвестен, год смерти – отсутствует).

В соответствующей кащееведческой литературе указывается, что он –

повелитель Нави, Тьмы и Пекельного царства (по-видимому, отдаленные

районы Красноярского края). Ветеран труда. Нес целый ряд общественно-

полезных нагрузок, в частности являлся богом уничтожения, смерти

и безумия.

О юных летах Кащея Б. известно немногое. Типичный малолетний

преступник.

Внешне выглядел очень эффектно. Глаза сверкающие (из чего ясно:

пил горькую). Древние славяне изображали его в виде человекоподобного

идола черного цвета с посеребренными усами, что не снилось даже

Вячеславу Зайцеву.

Бог холода, что роднит его с работниками жилищно-коммунальной

сферы, которые тоже любят нагонять холода в квартиры. Стало быть, Кащей

Б. по совместительству – немножечко бог ЖКХ.

Все с детства знают, что смерть Кащея находится в яйце. Действительно,

так оно и есть. В ночь с 29 февраля на 1 марта древние славяне

торжественно раздавливали в руке сырое куриное яйцо. От такого противного

зрелища Кащею сразу приходил конец. Считалось, что одновременно

кончается зима, чествование Кащея завершалось, и славяне шли

есть омлет.

АКИ ЛЕВ РЫКАЮЩИЙ

Самая интересная жизнь среди жителей Сибирского Федерального

округа – у работников Службы спасения. Пока остальные сибиряки мирно

трудятся на ниве промышленности, науки, искусств и т. д., а потом не

менее мирно отдыхают на ниве пива и футбола, – все это время спасатели,

как ошпаренные, неутомимо носятся с места на место, выручая из

беды разных горюнов и бедолаг.

Некий кемеровчанин проводил досуг скромно, но с достоинством:

выпил и уснул на скамейке во дворе. (Если кто-то считает, что ему следовало

пойти в оперный театр или в библиотеку, отвечаем: библиотека

– место негодное. В библиотеке не приляжешь и не поспишь. Тягостное

место для культурного до.суга, если разобраться).

Когда кемеровчанин, всласть отоспавшись, перешел в режим бодрствования,

обнаружилась закавыка (или, если угодно, загогулина). Нога

по самое колено провалилась меж досок, и скамейка стала для гуляки

праздного западней и капканом.

Он сел, а встать уже не смог.

(В старинных книгах, когда персонаж попадал в беду, обязательно

писалось: «Герой возопил!» Иногда для яркости ставилась акустическая

ремарка: «Возопил он неистовым голосом». Порой употреблялся живописный

художественный оборот: «Аки лев рыкающий». В сумме выходило

очень сильно: «Возопил неистовым голосом, аки лев рыкающий»).

Кемеровчанин, попавший в скамейку, ничего такого не рыкал (горе

луковое не рыкает). Пока он разбирался со своими ногами, добросердечная

соседская бабушка-старушка вызвала нашу опору и надёжу – Службу

спасения. Специалисты прибыли незамедлительно, прихватив с собой

мощное орудие – монтировку. Доску приподняли, коленку освободили

– и узник выпорхнул на свободу.

Выйдя из скамейки на свет Божий, потрясенный кемеровчанин направился

по своим нехитрым делишкам.

К скамейкам с этих пор он относится хмуро и недоверчиво.

МЭДЖИК-ТЮРЬКА

– Им что от нас надо?

– Им от нас нужны наличные. И безналичные тоже. Денежка-с!

«Они» – бесконечны и многолики. Это может быть алчный гаишник

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмор / Юмористическая проза