Олег Даль: Дневники. Письма. Воспоминания

Иногда кто-нибудь спрашивает о том, какие фильмы Олега мною наиболее любимы, и я всегда теряюсь, не зная, что ответить на этот вопрос, — очень трудно сказать. Вот недавно я в который раз смотрела по телевизору „Флоризеля“. И смотрела с удовольствием. Меня даже уже не раздражало то, что первое время бесило: Олега так изуродовали и дурацкими париками, и дурацкой одеждой! Лишь один или два раза он появляется там таким, что видна его фигура, его „конструкция“ и его подлинные волосы. А в этот раз я смотрела совершенно спокойно — уж и не знаю почему. Может быть, потому, что нельзя все время раздражаться на одно и то же — вот я и дала скидку на все эти дела. Хороший приключенческий фильм с большим чувством юмора, который легко и с удовольствием смотрится. Конечно, если бы режиссер дал Олегу немножечко больше прав, последний бы принес в картину все забавное, интересное и смешное, что только можно себе представить. Увы, увы! Татарский не дал „разойтись“ Далю. Премного жаль!..

И все-таки о „любимых вещах“. На первом месте „В четверг и больше никогда“, на втором — „Отпуск в сентябре“ („Утиная охота“).

Но я даже не могу сказать, что больше всего люблю: как только на экране появляется Олег, все постороннее и прочее становится мне безразлично. Ничего не могу сделать с этим! И это сейчас. Раньше можно было рассуждать, а сейчас невозможно, потому что смотришь на это лицо, знаешь, что он там на полтора часа живой, и все другое исчезает из сердца…

Обожаю смотреть кинофильм „Не может быть!“, который, к сожалению, так редко можно увидеть. Один раз он шел в кинотеатре „Москва“. Я пошла и купила билет. Первую новеллу пришлось посмотреть, во второй был Олег, а потом я встала и ушла. Олег, конечно, необычайно хорош, за что большое спасибо Леониду Гайдаю. Вот что значит уважение режиссера к актеру: Далю НЕ МЕШАЛИ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ОН СЧИТАЛ НУЖНЫМ.

В начале июля 1977 года произошел один забавный случай. Я в те дни в очередной раз временно обитала в Ленинграде и седьмого числа получила письмо из Москвы от Лизы, где среди всего прочего была такая фраза: В „Казахстане“ идет „Картуш“, может быть, уговорю Альку, и мы сходим». Свежевпечатленная этой старой костюмно-приключенческой мелодрамой и зная, что Олег прислушивался к моему мнению, хотя бы оно касалось кииорепертуара Москвы и Ленинграда, да еще любит Жан-Поля Бельмондо, я при первой возможности (из другого города!) сагитировала его присоединиться к Лизе. Он последовал моему совету и… устроил мне разнос, кажется, в первом же телефонном разговоре:

— Ну, Оля, ты даешь! Отправить меня на такое… хэ! «кино»!!! Да-а-а…

Лиза, естественно, заняла сторону Олега, а мне в результате пришлось «заглаживать вину» в письменном виде: «Я извиняюсь, что ввела вас в заблуждение с „Картушем“, но я на этот счет зритель не безвкусный, но гораздо более обыкновенный, чем вы оба».

Честно говоря, мне очень редко доводилось составлять Олегу компанию в его походах по кинотеатрам. Когда он не снимался или был просто свободен вечером, то всегда предпочитал сидеть дома и смотреть телевизор (или же «сквозь телевизор», если не было ничего интересного). Так что специально по кино Олег, в основном, путешествовал с Лизой. Единственный фильм, на который мы ходили в кино втроем — это «Солярис». Впечатление? Олег не плевался, как многие, и не умилялся, как некоторые. Очень сдержанно:

— Олежечка, как тебе?

— Ну-у-у-у… Интересно.

Когда я жила еще в Ленинграде, а ребята уже были в Москве, они здесь посмотрели уйму хороших фильмов, которые я так никогда потом и не увидела. «Крестный отец», например. Кстати, этот фильм Олег, по-моему, видел в Доме кино на одном из закрытых просмотров для «творческих работников Союза кинематографистов СССР» — он никогда не упускал такой возможности и ходил каждый возможный день из числа предлагаемых.

Из западных актеров Олег очень любил Бельмондо и Габена. Но всегда говорил:

— У нас такие актеры! У нас есть много габенов… Просто там к актеру относятся как к… Там легче Габену стать Габеном, чем у нас Буркову доказать, что он крупнейший актер.

Себя он никогда при этом не упоминал. Не считал еще возможным так о себе говорить, но признавал, что у нас великое множество великолепных актеров, которых никто не знает. «С трудом» знают у себя в стране, и то не так, как должны были бы, а уж где-то на Западе, в Америке — чего и говорить!.. А Габена знает весь мир!

— Он — прекрасный актер, замечательный, гениальный! Я очень его люблю. Но у нас тоже таких много!

Олег всегда ужасно печалился за своих товарищей-актеров, и говорил об этом с большим огорчением даже в выступлениях перед зрительской аудиторией, когда ему задавали вопросы о его отношении к тем или иным зарубежным актерам.

Впрочем, не только Олега это огорчало, и не один Олег об этом говорил открыто. Много и говорилось, и писалось в те годы на эту тему, да толку-то — ни чуть-чуть. Правда, сами актеры великолепно знали и знают соотносительный уровень своего умения и мастерства по отношению к таковому у «забугорных» коллег.