Читаем Олег Меньшиков полностью

В титрах фильма нет упоминания о толстовском рассказе, хотя само название немедленно рождало ассоциации с произведением Толстого, с поэмами Пушкина, Лермонтова, посвященными тем же "кавказским пленникам". В этом ряду и проза Бестужева-Марлинского... Картина Бодрова по главной своей устремленности, в общем, им близка. Хотя сюжет взят у Толстого в качестве только несущей конструкции, иначе быть не могло: определенная однозначность, дидактика "для всех", взаимоотношения, характеры героев Толстого, офицеров Жилина и Костылина, органичные для прозы писателя, не могли дать нужный простор кинематографистам, снимавшим ленту в конце XX века. Причем о ситуации предельно накаленной, готовой глобально взорваться всякую минуту, возможно, в мировых масштабах. В этом смысле интересно мнение режиссера:

"Раз перечитал (рассказ Толстого.- Э. Л.) и два - поразительная, замечательная вещь. Нам потом помогали даже такие мелочи, которые вряд ли кто помнит. Там, например,- очень вскользь - упоминается про старика, у которого сын служил русским, и старик выкопал ему могилу, потому что решил убить как изменника. Ближе всего мне было понимание Толстого, что война легко может сделать с человеком что угодно: обмануть его и предать, изувечить, бросить в плен и выменять на другого или убить; что самое трудное из всего - полюбить человека.

Однако сразу стало видно и то, что фильм должен быть другим. В рассказе, как помните, симпатии автора, очевидно, на русской стороне. Я не хотел быть судьей. Мне думается, когда идет такая война, у каждого есть своя правда и каждый несет свой груз вины".

Момент близости фильма и рассказа все же безусловен. Не в силу прямой сюжетной идентичности, а в позиции режиссера. С коррективами. Толстой всегда стоит лицом к лицу с жизнью, с глазу на глаз с природой. Нет между ними никаких посредников. Писатель всегда идет как бы на грани естественного: "виждь и внемли". Оттого так силен в его произведениях великий дух простоты, роднящий его с Пушкиным. Как и оправдание Толстым жизни.

Разумеется, никакого знака равенства между мощью пера писателя и картиной Бодрова не ставлю. Но в принципе Бодров, мне кажется, тоже стремится стать лицом к лицу с миром, о котором он рассказывает, причем хочет отразить то лицо в его повседневной якобы обыкновенности.

...Все начинается с медицинской комиссии районного военкомата. Проходят на экране новобранцы - голые, смущенные своей наготой, от этого кажущиеся особенно беззащитными. Среди них несколько выделен Иван Жилин. На его бумагах, впрочем, как и на всех остальных, ставят штамп "годен". Годен, годен, годен... Годен к смерти... Никто об этом не задумывается. Как и сам Ваня Жилин, исполняющий обязанности российского гражданина честно и неуклончиво. И попадает в пекло в первый же день. Но до этого будет представлен другой герой - человек совершенно иного склада и судьбы. Прапорщик-контрактник Сашка в исполнении Олега Меньшикова, который действительно ничего подобного раньше почти не играл.

Отчетливо понимая и осознавая эту новизну, актер меняет знакомую зрителям палитру. Меньшиков играет в "Кавказском пленнике" с откровенной яростью изгоя, скрывающего свою истинную душу за приколами, примочками, грубостью, иногда - хамством; с обнаженной резкостью состояний и почти непреходящим нервным возбуждением его персонажа, что оправдано обстоятельствами его существования.

Он отталкивается в том числе и от прозвища Слай. От культовой фигуры нового поколения, его роли в социальной среде таких, как прапорщик Сашка. От звезды Голливуда мистера Сталлоне, именуемого у него дома любовно-фамильярно Слаем, и от ролей мистера Сталлоне: Рэмбо, Рокки и прочих борцов-одиночек, победителей с печальными глазами, неумолимых с врагами и щедрых с подругами. Сашка подражает этим славным ребятам в облике американского артиста. Тем более многие из них солдаты или бывшие солдаты. Сашка хочет выглядеть таким же бесстрашным воином, которому море по колено. Таким же стремительным - как выпущенная из лука стрела. Омытым кровью недругов. Снисходительным к тем, кому далеко до его великих подвигов. Все это, несомненно, пользуется спросом, особенно у новичков и, конечно, у слабого пола на уровне медсестер и санитарок из санчасти, продавщиц из местного магазинчика и девчонок, отрывно пляшущих на дискотеке. Никто не устоит перед силой Сашкиного обаяния и остроумия! Перед черными очками с одним выбитым стеклом, в чем, видимо, особый шик!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное