Читаем Олег Меньшиков полностью

Позже начались студенческие поездки в каникулярное время, мы побывали в Казахстане, на БАМе, который гремел в то время. Ночевали в казармах. Где-то в Саянах выступали в бараке, на потолке болталась одна-единственная лампочка. Народу собралась тьма-тьмущая. Успех имели ошеломительный, никогда не забыть..."

Одним из событий в жизни курса был так называемый Французский вечер, задуманный и в основном поставленный Олегом Меньшиковым.

Участвовали в его постановке почти все.

Закрывали занавес. Мелодии французских шансонов. По сцене бродит луч света. Наконец занавес открывался и зрители видели в центре портрет "mаmаn Zinа" (так студенты называли свою преподавательницу французского языка). А рядом развевались французский и советский государственные флаги.

Дальше шли милые зарисовки из жизни французского кафе где-то в центре Парижа. Кто-то пел. Кто-то играл на аккордеоне. На французском языке игралась сцена из мольеровского "Тартюфа", причем она свободно вписалась в пейзаж современного кафе. Все как бы перетекало...

Олег Меньшиков, "соревнуясь" с Ивом Монтаном, пел песни из его репертуара. Судя по давним откликам - не оплошал.

"Он прочертил весь спектакль от и до,- говорит Виктор Бохан.- Конечно, все мы каким-то образом дополняли друг друга, но первоосновой удачи стали энергия Олега, его режиссерская жилка и хороший вкус".

Режиссерское начало Меньшикова давало себя знать и в капустниках, которыми славился курс. В училище помнят эти капустники до сих пор. Педагоги говорят, что некоторые позже пытались повторить их, но ничего подобного больше не было. Ставил капустники все тот же Олег Меньшиков. Юмор, склонность к пародии помогали ему заметить забавные штрихи в жизни училища, в поведении людей, и все это он великолепно использовал на сцене.

Лидер в школьные годы, он повторяет этот путь в институте. Как и прежде, вокруг него группируются люди. Хотя он и не претендует на руководящее начало.

- Ощущали ли вы когда-нибудь себя гадким утенком? - спросили Меньшикова репортеры в упомянутом телеинтервью.

- Нет... В принципе о себе нельзя так говорить, но так это и было,ответил актер.- Я был лидером. Всегда вокруг меня что-то собиралось, бурлило... Лидерство - это действительно очень сложно. Ведь лидер не тот, кто впереди бежит. Лидер - тот, кто заставляет всех других впереди бежать. Лидер должен быть очень тонким человеком. Я не говорю, что я - тонкий человек (смеется). Я о принципе, идее. Лидер, как никто другой, должен уметь себя останавливать, заставлять замолчать себя, пойти на какие-то уступки, подавить что-то в собственном характере для того, чтобы расцвело дело...

Для Олега Меньшикова это не чистое теоретизирование. Лидер по призванию, он довольно точно определил для себя взаимоотношения ведущего и ведомых. При всем том от природы замкнутый, осторожный, сдержанный в импульсах, при всей своей внешней якобы коммуникабельности на людях, в обществе, уже в институте он становится еще более закрытым. Жирная черта, которую когда-то шестилетний Олег провел на парте, отгораживаясь от соседки Люды, перекрывая возможность внезапного вторжения, черта эта не исчезла. Разве что стала еще шире и гуще.

Что же касается необходимости определенным образом строить взаимоотношения лидера с остальными людьми, то, вероятно, в сегодняшние размышления Меньшикова на эту тему, немало привнесено из личного опыта. Безусловно самолюбивый, предельно, хотя потаенно, очень ранимый, наделенный тонкой кожей и вибрирующими нервами, он должен был смолоду учиться укрощать свои гневные порывы, обидчивость, резкость, чтобы сохранить норму в общении с другими, такими разными...

- Да, он был очень обидчив,- вспоминает Виктор Бохан.- Но, в отличие от многих из нас, старался внешне это никак не проявлять, делал вид, что ему все это безразлично: дескать, ну и пусть... Реакция Олега в данном случае соответствовала его душевному складу, его гордости. Может быть, даже его гордыне.

Студенческая жизнь никоим образом не заслонила для Меньшикова музыку. Хотя пристрастие к оперетте несколько ослабевает. Он "изменяет" легкому жанру ради симфонических концертов в Большом зале консерватории, в Зале имени Чайковского. Любовь к музыке объединяет Олега с молодым педагогом по классу вокала Татьяной Фадеевной Сафаровой, человеком неординарным, глубоким, широким в своих взглядах.

- Когда я впервые встретилась с Олегом, он обратил на себя внимание яркой музыкальностью, великолепной музыкальной памятью и, конечно, профессиональной хваткой, редкой для студента,- говорит Сафарова.Естественно, ему очень помогало его музыкальное образование, то, что он прекрасный скрипач, хороший пианист. Но не только это. В Олеге была прекрасная увлеченность всем, что он делал. Работа с ним всегда становилась поиском: у него хорошо развита фантазия. Я думаю, благодаря этому он мог так интересно существовать и существует в драматическом искусстве по своим особым законам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное