Олег. Путь к себе

Мы остались стоять.

Отец Климентий обратился к нам с приветственным словом и разрешил сесть. Мы сели, а он продолжил:

– Уважаемые члены Святейшего Синода, сегодня мы собрались, чтобы почтить память новопреставленного брата нашего – отца Окимия – настоятеля Богоявленского уральского монастыря. Долгих пятьдесят лет он верой и правдой нёс Христово Слово людям. Это был выдающийся христианин, которому Господь открывал свои великие тайны. Имя его навечно будет занесено в Духовную Священную Книгу. Его жизненный подвиг, как пример жизни истинного христианина, навсегда вписан в учебник Христианской Церкви для изучения отроками в семинариях и христианских университетах. Сегодня мы собрались, чтобы услышать последнюю волю отца Окимия. Прошу вас, брат Феодор, зачитайте завещание отца Окимия, которое нам передал отец Ануфрий.

Феодор зачитал завещание, и повисла тишина. Все смотрели на меня. Я же чувствовал себя так неловко, что хотел провалиться сквозь землю. Наконец, предстоятель Климентий заговорил:

– С сердечным трепетом мы услышали последние слова отца Окимия. Последняя воля его для нас священна и, безусловно, будет учтена при решении вопроса о назначении настоятеля. Однако мы мало знаем брата Олафа, судьба которого несколько необычным образом привела в монастырь. И хотели бы услышать мнение и братьев, которые все эти годы жили рядом с братом Олафом. Отец Фивий, вы просили выслушать ваше особое мнение на этот счёт. Слушаем вас.

Фивий поднялся:

– Святейший Синод, благодарю вас за приглашение и за то, что вы смогли уделить минуту своего драгоценного времени, чтобы выслушать ничтожного раба Божьего Фивия, – он низко поклонился. – Хочу засвидетельствовать свою любовь и безграничное уважение почившему отцу Окимию. Он для всех в монастыре был образцом мудрости и истинной христианской жизни. Я безмерно доверяю мнению отца Окимия и разделяю его, и даже малой ничтожной мысли сомнения не допускаю в душу свою. Однако, прошу Святейший Синод обратить внимание на то, что может привести к брожению в умах, чего всею душою своею я хочу избежать, – он замолчал словно собираясь с духом. Все выжидающе смотрели на него.

– Что же вызовет брожение в умах? – спросил Климентий.

– Не поймите меня неправильно! Только истинное желание следовать священным правилам христианства заставляет меня, скорбя сердцем, сказать о невозможности исполнения последней воли отца Окимия, – отец Фивий понуро опустил голову.

– Поясните.

– Считаю своею святой обязанностью напомнить, о статье 354 Устава Христианской Церкви, согласно которой запрещено назначать на должность настоятелем монастыря человека не имеющего высшего образования и который менее трёх лет жизни в монастыре не доказал свою истинную приверженность Христовому Слову.

– И что же вас смущает, отец Фивий? Насколько нам известно, у брата Олафа высший социальный статус, что говорит о наличии высшего образования, да и прожил в монастыре не менее трёх лет, о его же приверженности Христову Слову свидетельствует завещание отца Окимия.

– Да, всё так! Однако Олаф прибыл в монастырь не по своей воле, а по решению суда и жил все эти три года как поселенец. Хотя и трудился добросовестно рядом с отцом Окимием и добровольно принял постриг после окончания ссылки. Но этот факт сложно скрыть, да и не к чему. Ведь главное, что в сердце у человека, а отец Окимий истинно узнал сердце брата Олафа, потому и доверился ему. Это всё так. Но формально ссылку брата Олафа, тогда ещё Олега Иванова, чрезвычайно сложно приравнять к доказательству приверженности Господу нашему Иисусу Христу, – отец Фивий печально склонил голову.

– Что вы предлагаете? Отклонить последнюю просьбу отца Окимия?

– Что вы! Что вы! – отец Фивий прижал руки к груди. – Ни в коем случае! Воля святого старца отца Окимия священна для всех нас.

Все выжидающе смотрели на него.

Отец Фивий вздохнул и тихо молвил:

– Я только думаю, что снять формальное недоразумение и всем доказать достойность брата Олафа может испытание, которое предполагается статьёй 945 Устава Христианской Церкви.

Недоумённый шёпот прошёл между членами Синода.

– Позвольте, отец Фивий, – сказал старец, который сидел по левую руку предстоятеля Климентия. – Испытание, о котором вы говорите, чрезвычайно опасно для жизни и здоровья испытуемого. Это очень древняя статья, даже я не помню, когда она последний раз применялась.

– Должен с прискорбием согласиться. Однако никогда ранее и не засчитывался срок ссылки осуждённого за годы жизни в монастыре, как доказательста истинной приверженности Христовому Слову. И разве не все мы в руках Господа нашего? Если не захочет он, то и волос не упадёт с головы каждого из нас.

Члены Святейшего Синода взволновано переговаривались. Только предстоятель Климентий молча смотрел на отца Фивия. Потом перевёл взгляд на меня и поднялся.