Олег Табаков. Либеральный русский театр

На самом деле это страшное существо — плод фантазии писателя Катуриана (Анатолий Белый), у которого во всех 400 рассказах, за исключением одного, убивают детей различными изощренными способами. К несчастью, вымысел превращается в реальность — в городе начинают убивать детей именно теми самыми описанными Катурианом способами. Писателя вызывают на допрос к следователям Тупольски (Сергей Сосновский) и Ариэлу (Юрий Чурсин). Как замечает Ариэл, он бы убил писателя уже за само написание рассказов, а тут его ещё и подозревают во всех этих убийствах. Все это вызывает у следователя небывалую ярость, которую он и спешит вылить на писателя, избивая, пытая его и всячески издеваясь.

Анатолий Белый в этой роли превзошел все грани возможного — его Катуриан получился таким трогательным и понятным каждому персонажем, что с первой же минуты действия хочется сочувствовать ему. С явной любовью писателя к своим трудам (а как же иначе) он читает свои "кровавые" рассказы, стоя на стульчике перед следователем, как школьник. В его Катуриане столько искреннего желания что-то сказать людям своими произведениями, которые мало кто понимает, а любимый младший брат и вовсе их называет плохими.

Хорошего в них действительно мало, да и что ожидать от писателя, который в детстве убил собственных родителей за что, что они семь лет истязались над младшим братом — Михалом. Михал (Алексей Кравченко) вырос в итоге сильно недоразвитым — уже за тридцать, а он всё в школу ходит, хотя рассуждает как вполне здравомыслящий взрослый человек, что, впрочем, свойственно всем детям.

Олег Табаков в Московском художественном театре им. А. П. Чехова

МХТ им. А. П. Чехова. Основная сцена

В бейсболке на завязочках, кроссовках с высунутыми языками, рубашке, заправленной в брюки, из которых выглядывают натянутые по пояс трусы, предстает перед нами Алексей Кравченко. Соответствующей детской походкой, с неподражаемой мимикой он рассказывает своё видение рассказов брата — не меняясь ничуть в лице, вспоминая, как девочка не хотела есть яблочки с лезвиями и как мальчик с отрубленными пальцами плакал и хотел к маме. С неподдельным детским удивлением он спрашивает, почему так злится брат, и с тем же ребячьим задором просит его рассказать ему сказку, только чтобы там собачка обязательно тявкала.

Злобный следователь Ариэл в исполнении Юрия Чурсина "с удовольствием превышает свои полномочия" чтобы наказать тех, кто обижает детей, а всё потому, что и ему в детстве досталось от родителей. Он нервно рассыпает сигареты всякий раз, когда пытается их достать, и всячески избивает подследственных. Чурсину удается показать и другую грань своего героя, во втором акте нам открывается сочувствующий человек, хотя сначала и казалось, что всё человеческое ему чуждо.

Сергей Сосновский блистательно исполнил роль следователя Тупольски, чьё поведение полностью оправдывает его фамилию. Нервный бюрократ, беспокоящийся лишь за правильное заполнение своих бумажек, в итоге оказывающийся даже более жестоким, чем его напарник.

Оригинально представлено звуковое оформление спектакля, которым занимались Анжелика и Владимир Немирович-Данченко, сидящие по краям сцены за столиками, заполненными разнообразными предметами, помогающими им извлекать различные звуки и усиливать их при помощи микрофонов. Они же исполнили в спектакле роли всех участвующих родителей — порой сумасшедших, порой дико-сумасшедших, а порой и просто безумных.

Безумным, сумасшедшим и самое главное жестоким в "Человеке-подушке" выглядит практически всё — стены из белого кафеля, дети в белых рубашках, выливающие на себя ведра крови, белые птицы в тех же лужах крови, лязганье железной двери, за которой открывается каменный тюремный коридор, электрический стул, огромные туши животных, слеза, выполненная в форме огромной прозрачной капли, которая тоже в итоге оказывается в крови, девочка, несущая крест, раза в три больше её по размерам.

"Как это может нравиться? Кровь, детей убивают, насилуют…" — заявил перед премьерой спектакля Кирилл Серебренников журналистам (кстати, у него самого детей нет. — Ф.Р.). Конечно, поклонников подобного творчества найдется немного, и постановка МакДонаха наверняка вызовет множество совершенно различных мнений — от восхищения работой режиссера и актеров до обвинений в извращении и нездоровом мышлении режиссера. Но если уж в кино показывают насилие во всей его красе, то почему этого не сделать в театре? Главное, чтобы такие постановки не призывали к насилию, а вызывали боль за существующую в мире жестокость, для чего, несомненно, нужна безупречная актерская работа и тонкий подход режиссера. И то, и другое в "Человеке-подушке" присутствует даже с излишком, ну а чисто сделанная работа всегда достойна аплодисментов».

Все эти факты ясно показывают, что мир сошел с ума и отдельные деятели культуры АКТИВНО УЧАСТВУЮТ в этом сумасшествии, провоцируя людей своими постановками. Но, чтобы выглядеть респектабельно, сочиняют вот такие рецензии: