Олег Табаков. Либеральный русский театр

В нем на сцену ВПЕРВЫЕ вышли вместе отец и сын — Олег и Павел Табаковы (и это глубоко СИМВОЛИЧНО — происходит передача эстафетной палочки и напутствие сыну не только в профессиональном плане, но и в смысле взаимоотношений элиты и плебса). Напомним, что в советские годы Табаков вовсе не хотел, чтобы его дети были актерами, поскольку не боялся, что при той Системе они не пропадут — найдут себе средства на хлеб насущный. Но при том капитализме, который установился в сегодняшней России, ситуация диаметрально иная — здесь уже становится не до шуток. И, чтобы быть уверенным в будущем своих детей, надо их пристраивать не просто на хорошие, а на очень хорошие места, чтобы они были как можно ближе к «кормушке». Только это гарантирует им безбедное существование не на какой-то срок, а до конца их дней.

Для Павла Табакова роль Прова Судакова оказалась первым серьезным испытанием в профессии. А вообще на профессиональной сцене он дебютировал в 12 лет (2007) в роли Винсента в спектакле МХТ «Лунное чудовище». С 2004 года начал сотрудничать с МХТ, а с 2012 года — с Театром-студией п/р О. Табакова. Тогда же он поступил в Московский театральный колледж Олега Табакова. Короче, яблоко от яблони недалеко упало. Впрочем, так уже было с первым сыном Табакова — Антоном, но мы помним, чем там дело закончилось — Антон ушел в рестораторы.

Но вернемся к спектаклю «Год, когда я не родился». Читаем аннотацию к нему:

«Благополучие семьи Степана Судакова, в которое так верит он сам, на поверку оказывается шатким. Практичный, расчетливый, успешный в делах Судаков обнаруживает, что семейные устои, оберегаемые им в стенах своей квартиры, в его гнезде, рушатся один за другим, и виной тому его собственные дети.

Сын Судакова, Пров, старшеклассник, будущее которого отец видит в поступлении в МГИМО, серьезно увлечен своей одноклассницей, дочерью продавщицы из соседнего ларька и уголовника — удар, который ответственный партийный чиновник Судаков снести не в силах. Дочь Судакова, Искра, замужем за перспективным молодым человеком — Егором Ясюниным, которого сам Судаков холит и лелеет, проча ему блестящее будущее. Но и здесь чаяниям Судакова суждено разбиться вдребезги: у Егора любовные отношения с дочерью вышестоящего начальника.

Семейная драма "Гнездо глухаря" написанная Виктором Розовым на исходе 70-х, и сейчас звучит крайне актуально. Режиссеру удалось выявить убедительную связь между показанными в пьесе временами и сегодняшним днем».

А теперь читаем рецензию И. Алпатовой:

«В премьерном спектакле Константин Богомолов — молодой, но уже опытный режиссер, остро чувствующий болевые точки времени, не изменил себе. Пьесу советского классика Виктора Розова развернул в день сегодняшний, попытался замкнуть в сценической истории причины и следствия как социального, так и нравственного толка. Синтезировал художественное произведение с темпераментным гражданским высказыванием современника.

Красные флаги, красные галстуки, парады и демонстрации, безнадежно счастливые лица на экране старенького телевизора… Типовые приметы "заповедника" под названием СССР. Там есть не менее заповедное "гнездо глухаря" (а именно эта пьеса Виктора Розова легла в основу спектакля Константина Богомолова) — номенклатурное семейство Судаковых во главе с бывшим фронтовиком, а ныне чиновником из высшего эшелона власти Степаном Алексеевичем (Олег Табаков). С чадами и домочадцами, роскошными шестикомнатными апартаментами, коллекционными иконами и самоварами (сценография Ларисы Ломакиной), своими победами и бедами…

Местоимение "я" из названия спектакля принадлежит нерожденному сыну Искры Судаковой (Дарья Мороз — супруга К. Богомолова. — Ф.Р.). Быть может, глазами этого насильственно вычеркнутого из жизни человека мы сегодня смотрим на то, что происходит здесь — на сцене и там — в жизни. Сверху, с каких-то невидимых и неведомых высот: вот панорамный план квартиры, вот приближенные, спроецированные на экран лица, вот кто-то, оставшийся в одиночестве, меж тем как в другом углу квартиры идет застолье.

Это, впрочем, форма весьма современная, с использованием видеоарта и прочих актуальных театральных технологий. Суть следует искать в другом взгляде — режиссерском. Взгляде Константина Богомолова, для которого театр, конечно же, вид искусства, но в большей степени — выражение личностной, человеческой, гражданской и соответствующей всему этому творческой позиции. Давняя пьеса Виктора Розова — ладный повод для очередного жесткого приговора "системе". Но если Розов сумел почувствовать крах системы прежней, советско-номенклатурной, то Богомолов смотрит дальше, перебрасывая мостки в день сегодняшний.