Олег Табаков

И хорошо, когда азам профессии учат настоящие мастера — так поступали во МХАТе. Дух захватывает, когда вспоминаешь их имена. В. Топорков, С. Блинников, Б. Вершилов, П. Массальский, В. Станицын, А. Тарасова, М. Кедров, А. Грибов — что ни имя, то отдельная страница в истории русского театра. Призванные подготовить себе смену, они работали не за славу и личное благополучие. Выстроенная система ценностей Школы-студии была продиктована общей задачей — передать из рук в руки умения, накопленные знания, открытия и секреты, — педагогический коллектив сплачивала, в каком-то смысле делала замкнутым. Когда возникали такие сетования, Топорков возражал: «Действительно, мы не хотим пускать людей чуждой нам веры и методологии. Если бы мы разбили нашу монолитность во имя того, чтобы нас не считали келейной компанией, могло бы распасться все дело. А наша студия питает сама себя, питает театр и растет вместе с театром»[6].

Показатель верности провозглашенным жестким принципам — имена выпускников. Пять лет, два года «до» и два «после» выпуска курса Табакова — какое созвездие талантов! Режиссеры Римма Солнцева и Давид Либуркин, актеры Глеб Стриженов, Олег Анофриев, Леонид Губанов, Нина Гуляева, Лев Дуров, Михаил Зимин, Леонид Харитонов, Леонид Броневой, Галина Волчек, Игорь Кваша, Наталья Каташова, Светлана Мизери, Ирина Скобцева, Олег Басилашвили, Татьяна Доронина, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков, Виктор Сергачев, Валентин Гафт, Майя Менглет, Олег Табаков, Евгений Урбанский, Владимир Заманский, Нина Веселовская, Юрий Гребенщиков, Наталья Журавлева, Владимир Кашпур, Татьяна Лаврова, Александр Лазарев, Евгений Лазарев, Елена Миллиоти, Вячеслав Невинный, Алла Покровская, Анатолий Ромашин, Альберт Филозов, а дальше Роман Вильдан, Владимир Высоцкий….

Известность им принесли не только кинофильмы, но и первые работы на театральных подмостках. Попробуйте из последних двадцати лет взять любое пятилетие и составить подобный список — уже на пятой фамилии услышите вопрос: а кто это? То ли генофонд ослаб, то ли учить разучились, или, как сказал чеховский герой, «рецепт забыли»? А может быть, случилось нечто непоправимое? На каком-то неприметном вираже обронили нечто главное и не заметили потери? Или какие-то принципы за ненадобностью отвергли? И возникли проблемы в самом процессе обучения, когда не волнуют вопросы, кого учим, для чего учим. Школа — четкое государственное устройство. Только сохранив традиции этого устройства, государство имеет будущее. Нет корней — нет завтрашнего дня. Перечеркнув прошлое, кроме эфемерных надежд и крайне подозрительных саженцев ничего не возникает. Примеров разрушения школы, будь то наука, промышленность, военная отрасль, гуманитарные дисциплины, в истории немало. Как и ложных путей развития. Жаль, что никто не подсчитал реальных потерь при этом. Словно не видим сегодня, что неудачный опыт может замедлить как развитие, так и преобразование.

В начале 1990-х годов Олег Борисов, тоже выпускник Школы-студии МХАТ, пророчески написал: «Посмотри, сколько кругом дырок, пустых человечков. Вот было время актеров, а потом не будет. Новые люди на земле настают: все больше числители, но не знаменатели. И все потом спохватятся и захотят снова актера. Дайте нам, дайте! А уже — шиш, не воротишь, мое почтение!»[7] В сегодняшних размышлениях о театральной педагогике необходимо помнить главный принцип работы Школы-студии МХАТ тех лет: художника делает художником воля ученика и качество образования. Условие, существующее в нерасторжимости двух начал. Только в этом взаимодействии раскрывается талант и формируется профессионал. Ремеслу талант не нужен, а таланту ремесло необходимо. Учителя Табакова были не просто педагогами, но и воспитателями, а это сочетание — важное в процессе обучения. Сам процесс обучения был столь заразителен, что студенты, окончив Школу-студию, поработав год-другой в театре, возвращались в студию, начинали интересоваться вопросами педагогики, включались в процесс преподавания. Здесь же проходили начальные этапы режиссуры.