Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения

Да, хронология отсутствует, но сохраняется нечто куда более важное и глубинное! Это понятие о достойном, справедливом и мудром правителе. Вероятно, Вещий Олег в народном самосознании куда больше заботился об устроении державы, нежели упомянутый Святослав. Вспомним, как увлечённому добычей давнего материнского наследства в Дунайской Булгарии Святославу киевляне бросали в лицо: «Ты, княже, чужие земли ищешь и блюдёшь, а свою землю оставил!»

Какие «поздние летописные записи» мог подразумевать Забелин? В 1805 году, за сто лет до написания «Истории города Москвы», Вещий Олег уже упомянут как основатель Москвы (само это событие датируется 880 годом) коллежским советником Ефремом Филипповским в роскошном пятитомном издании «Пантеон российских государей». Как и многое из древнего наследия России, почти весь тираж «Пантеона…» погиб при пожаре Москвы 1812 года.

Но первоисточником этих «поэтических воззрений» Забелина был так называемый «Краткий московский летописец»:

«В лето от Адама 6370-го году избраша вси словяне и русове старейшаго князя Рюрика на княжение в Великий Новград. Втораго же князя Тревура избраша на княжение в Ызборск. Третьяго же князя Синеуса избраша /л. 18/ на княжение на Белеозеро. Протчих же сродников своих князь Рюрик и братия его у себя удержаша, а иных по селам разослаша. В лето же от Адама 6380-го году Треур и Синеус князь оба умроша. Рюрик же, ноугородцкий князь, нача владети и их княжениами. И княжив 17 лет и впаде в болезнь тяжку, и предав княжение свое сроднику своему князю /л. 18 об./ Алегу, понеже сын его Игорь млад бе, яко дву лет. Князь же Рюрик разсудив о дому своему и умре. В лето 6388-го году предереченный же князь Олег приим великое княжение над словяны и русы и нача по многим местам грады ставити, и дани и оброки уставливати по всей Руской земли. Прииде же на реку, глаголемую Москву, /л. 19/ в нея же ту прилежать две реце, единой имя Неглинна, а другой Яуза, и постави ту град мал и прозва его Москва. И посади ту на княжение от сродников своих. Прииди же и в Киев и убив триех братов, киевских начальников: Кия, Щека, Хорива. И нача княжить в Киеве и в Великом Новеграде. И поиде бранию в Византию 19 в силе /л. 19 об./ тяжце и положи на Византию дань, и паки возвратися в Киев. И княжив 33 лета и умре» (Краткий московский летописец начала XVII века из города Галле (Германия) // Архив русской истории. Вып. 8. 2007).

Наверное, единственный источник, где «Алег», то есть Олег, объявляется, по легенде, пришедшим княжить вместе с тремя братьями одновременно, – это «История о начале Русской земли и о создании Новгорода…» 1690-х годов за авторством иеродиакона Троицкого Афанасьевского монастыря г. Мологи Тимофея Каменевича-Рвовского. Это была своеобразная попытка обосновать южнобалтское (прусское по источнику) происхождение и нашего героя, и самого Рюрика.

Олег Вещий в сказке М.Д. Артынова. Совпадения с сагой

Сказания Великого Новгорода и Ростова Великого, составленные и переработанные любителем старины ростовским крестьянином, самобытным краеведом А.Я. Артыновым (1813–1896), в том числе рукописи его дяди М.Д. Артынова, не первый век вызывают многочисленные споры, находя как явных сторонников, так и ярых скептиков, опровергающих их в текстах, исполненных ехидства.

Мы крайне далеки от того, чтобы всерьёз считать сочинения Артынова значимым источником, они носят компилятивный характер. Но и в сказках порою можно найти добрым молодцам урок, а басни непременно содержат мораль!

Особый интерес представляет сказочный текст «Князь Олег Вещий и воевода Свенельд», в котором, конечно, можно видеть и причудливую интерпретацию вполне исторического события. Летописец повествует, как другой Олег – один из сыновей князя Святослава – без разговоров убивает Люта, Свенельдова сына, то ли не поделив с ним охотничьи угодья, то ли отмстив самому старому Свенельду, оставившему три года тому назад Святослава погибать на роковых порогах. А разве Свенельд не предупреждал: «Поиди, княже, на конех, около стоят бо печенези в порозех»?

Однако мы всё же склонны считать, что речь на самом деле идёт о Вещем Олеге, причём если не о реальном событии 880-х годов (всё-таки Свенельд являл бы тогда пример библейского долгожительства), то о типологическом образе идеального правителя, вершившего суд и восстанавлившего справедливость. Если же события в основе своей, то есть подчинение отпавшего Ростова, имели место быть, их следует связать, возможно, с временами междувластия на Руси конца 910-х – начала 920-х годов, но и тогда за полвека до Олега Святославича, то есть, как мы увидим в дальнейшем, о некоем Олеге II.