Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения

Да существовал ли он вообще? Встречался ли когда-либо Рюрик с Олегом? Не разошлись ли они в пространстве и во времени?

Представим, что наши рассуждения и построения, следующие за Биернером, до настоящего момента были верными. Зачем же в таком случае древним летописцам и/или их последователям понадобилось в своих редакциях Начального свода скрывать имя истинного отца князя Игоря Старого и родоначальника «Рюриковичей» по мужской линии?

О происхождении Орвара-Одда

Виною всему, как нам кажется, происхождение Одда-Стрелы по отцовской линии. Он был сыном Грима Мохнатые Щёки (norroen.info/src/forn/grim/ru.html) и внука Кетиля Лосося – бондов с северо-западного побережья Норвегии, которое сам Одд определяет как Север, если обратиться к новейшему переводу одного из списков знаменитой саги, сделанному Тимофеем Ермолаевым: «Меня зовут Одд, как я давно уже говорил вам, сын Грима Мохнатые Щёки с севера, из Норвегии», – уточняет Одд в беседе с конунгом Херраудом (http: //norroen.info/src/forn/orvarodd/ru2.html).

(Увы, перевод этот, причём самый полный из имеющихся в части скальдических стихов – вис, коими изобилует сага (в прекрасном переводе Надежды Топчий), попал к нам в руки, когда книга была в основном написана.)

А каким был быт бондов? Об этом можно судить из эддической «Песни о Риге» (строфы 14–25. Старшая Эдда, 1975), то есть о белом асе Хеймдалле, который является прародителем и этого сословия. Как вы понимаете, дети бондов тоже будут бондами и судьба их предопределена: они примут родительское хозяйство и передадут его уже своим потомкам:

Пошел снова Риг
по прямым дорогам,
к дому пришел,
дверь была отперта,
в дом он проник:
пылал там огонь,
чета сидела,
дружно трудясь.

Мужчина строгал
вал для навоя, —
с челкой на лбу,
с бородою подстриженной,
в узкой рубахе;
был в горнице ларь.

Женщина там
прялку вращала:
пряжу она
пряла для ткани, —
была в безрукавке,
на шее платок,
убор головной
и пряжки наплечные.
Бабка и дед
были дома хозяева.

Риг им советы
умел преподать.
Встал от стола он,
спать собираясь,
лег он потом
посредине постели,
с обеих сторон
улеглись хозяева.

Пробыл он там
три ночи подряд
и снова пошел
серединой дороги;
девять прошло
после этого месяцев.

Ребенка тогда
родила эта бабка,
водой окроплен был
и назван был Карлом;
спеленат он был,
рыжий, румяный,
с глазами живыми.

Стал он расти,
сильней становился,
быков приручал,
и сохи он ладил,
строил дома,
возводил сараи,
делал повозки,
и землю пахал.

Хозяйку в одежде
из козьей шерсти,
с ключами у пояса,
в дом привезли —
невесту для Карла;
Снёр её звали;
жили супруги,
слуг награждали,
ложе стелили,
о доме заботились.

Детей родили они, —
жили в довольстве, —
звали их Дренг, Халь,
Хёльд и Смид,
Тегн, Брейд и Бонди,
и Бундинскегги,
Буи и Бодди,
Браттскегг и Сегг.

Другим имена
еще они дали:
Снот, Бруд и Сваннп,
Сварри и Спракки,
Фльод, Спрунд и Вив,
Фейма и Ристилль.
Отсюда все бонды
род свой ведут.

Пер. А.И. Корсуна)

Жизни Грима, как и жизни его отца Кетиля, посвящены отдельные саги. Из текстов обеих ясно, что, хотя и Грим и Кетиль были уважаемыми бондами, в случае острой необходимости не брезговали ремеслом викинга. Они не давали спуску обидчикам, а их добрая удача распространялась на сподвижников в походе и просто людей той земли, где они впоследствии жили в достатке и мире.

В «Саге о Кетиле Лососе» в самом начале говорится и о более древних предках Одда по мужской линии, но всё равно: прадед Одда Стрелы предводительствовал бондами, а Кетиль в юности собирал сено, умело плотничал и ловил рыбу: