Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения

Многие историки полагают именно Вещего Олега, а не Рюрика фактическим основателем Руси. Вернее сказать, если легендарный Рюрик положил начало её строительству в Ладоге, то именно Олег, по летописной версии, продвигаясь из Приладожья и Приильменья на юг, осуществил основную часть собирания нового государства, действуя где мудрым словом, а где и острым мечом. Хотя, может, реальная история на деле гораздо сложнее и причудливее выхолощенной, летописной.

Начиная работу над картиной, я тщательно выбирал положение фигуры и атрибуты Олега. С одной стороны, поза должна быть открытой и динамичной, с другой стороны, мне хотелось подобрать для него атрибуты не столько воина, сколько властителя, вождя и волшебника. Да-да, волшебника! “Сведущий, мудрый, знающий то, что другим не дано знать, волшебник, колдун” – так определяет слово “вещий” И.И. Срезневский в своём непревзойдённом “Словаре древнерусского языка” на основе анализа средневековых текстов. Поэтому в одной руке у Олега – посох с рунами и вязью как символ странника и мага, в другой – рог как атрибут провозглашения миру своей воли, одновременно – из рога можно вкушать и “мёд поэзии”.

Будучи поклонником старой школы рисования, сначала я выстроил экорше – мышечный корсет фигуры, проверяя тем самым точность позы и правильность анатомии, а уже затем “одел” его в лицо и одежду. Олег смотрит вдаль с огромной скалы, позади него – густой лес и бурелом как символы преодоленных препятствий на пути к достижению Цели. Линия горизонта расположена очень низко, чтобы подчеркнуть высоту этого заросшего мхом утёса. Снизу расстилается залитый солнцем северный пейзаж с рекой и лесом как образ Грядущего и влекущей к нему Дороги. В небесах как аллегория гармонии, крепкой семьи и полета мечты кружатся орел и орлица. Они прописаны полупрозрачным тоном, чтобы производить впечатление призрачности, принадлежности не столько к материальному, сколько к духовному миру.

Поскольку мой Олег в то же время в какой-то степени “мурманин”, что соответствует и одной и летописных версий, то я сделал отсыл к уже упомянутому образу норвежца Орвар-Одда. За плечами Вещего Олега верный лук и стрелы…»

Князь Олег Вещий (эскиз, карандаш) и репродукция.

Худ. С.Г. Суворов, 2014 год

Молодые не склонны подражать старикам, особенно «мудрым старцам». Картина Сергея Суворова в этом смысле выгодно отличается от всего того, что прежде было создано живописцами и иллюстраторами на тему Олега Вещего уже хотя бы тем, что на ней изображён мужчина внешне в полном расцвете жизненных сил, а древняя мудрость и вещий дар сокрыты в глубине, они как бы домысливаются созерцающими образ.

Николай Олялин в роли Олега Вещего

Седовласый, точно Гэндальф, суровый древний князь из советского фильма «Легенда о княгине Ольге» в исполнении Николая Олялина проигрывает в глазах юных зрителей образу неистового Святослава из той же кинокартины. Летописная подтасовка, омолодившая Святослава (родившегося в год смерти царя Симеона Великого в 927 году) на пятнадцать с лишним лет, позволила тому погибнуть не в сорок пять, а тридцатилетним.

Прозвище Вещий столь сильным образом движет кистью и пером жизнеописателей Олега, что редко кто из них задумывается над подлинным возрастом своего героя.

Да, конечно, если бы Олег и в самом деле пришёл бы в юношеских летах в числе варягов Рюрика в Ладогу, то он должен был бы родиться в 840-х годах. Но если это не так?

По саге Одду, когда он ступил на стезю викинга, было 14–15 лет. Допустим, ещё столько же времени у него могло уйти на то, чтобы прославиться в боях и походах и стать в самом начале 890-х годов правителем некой земли к югу от Приильменья и к северу от Киева между Полоцком и Ростовом. Выходит, что на момент прихода в Киев ко двору Херрауда/Игоря Старшего нашему герою было 30–35. По меркам раннего Средневековья, а не XXI века тоже немалый возраст. Но в 913 году, таким образом, Олег Вещий, он же Орвар-Одд, едва ли достиг пятидесятилетия.

На образ «мудрой старости» Олега немало повлияла и знаменитая баллада А.С. Пушкина:

Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи, друг одинокой!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!»

В романах «Кровь на мечах. Нас рассудят боги» (Гаврилов, Гаврилова, 2012) и «Смерть за смерть. Кара грозных богов» (Гаврилов, Гаврилова, 2012а) авторы также предприняли попытку сломать это восприятие Олега как старика:

«Был он строен и высок, длинный потрёпанный синий плащ укрывал его с головы до ног, а тёмный капюшон скрывал черты лица.

<…>

– Говорят, что тебе всегда бывает попутный ветер, и он дует даже в том случае, когда при полном штиле ты поднимаешь парус, – молвил как-то Херрауд.