Олень - золотые рога

Только при нем можно было отпирать и выпускать Колю. Только он делал ребятам вертящиеся бумажные мельницы, прикалываемые к лучинкам длинными-длинными булавками со стеклянными головками.

Такими длинными булавками с флажками всех стран богатые немцы Отто и Беккер отмечали на большой — во всю стену — карте, как идет война. А милый Мелис таскал у них эти булавки ребятам для мельниц.

— Гутен Абенд, Миша! — сказал Мелис, войдя в комнату.

— Гутен Абенд! — ответил ему Мишка, как полагается.

И Мелис протянул ему изумительный рождественский подарок — большой деревянный ящик с разноцветными кубиками.

Мишка в одной рубашке соскочил с кровати и схватил кубики.

— Что надо сказать, сыночек? — весело спросила мама и благодарно посмотрела на Мелиса.

«Спасибо!»— хотел привычно выпалить Мишка, но успел сказать только «Спа..» Он вспомнил, что тут надо совсем другое.

— Данке! Данке! — закричал он, радуясь, что не осрамился, что вспомнил, как по-немецки спасибо.

А потом пришли ребята, и ходили вокруг елки, и пели веселую песенку о том, как в «лесу родилась елочка, в лесу она росла».

И Мишка уснул с кубиками под подушкой и с песенкой про елочку на губах…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ 11 ⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Сквозь застывшее окно ⠀⠀ ⠀⠀

После веселой елки Мишка снова слег. И прошло много-много дней, прежде чем старый добрый доктор Сычугов разрешил ему вставать с постели и ходить по комнате.

За окном уже было белым-бело:

⠀⠀ ⠀⠀

Потихоньку, понемногу
Замела зима дорогу
И обсыпала снежком
Каждый двор и каждый дом.
⠀⠀ ⠀Побелила
⠀⠀ ⠀Трубы, крыши.
⠀⠀ ⠀Пригласила.
⠀⠀ ⠀Встать на лыжи,
Встать на лыжи, на коньки —
Встретить зимние деньки

⠀⠀ ⠀⠀

И стало каждый день так:

Мишка подойдет к застывшему окну, подышит на ледяные цветы и деревья, продышит маленькую дырочку, поглядит сквозь нее на улицу и начинает вздыхать.

За окном ребята носятся на коньках по обледеневшим, укатанным тротуарам.

А Мишке — нельзя. Запрещено. Он еще не поправился.

Когда коньки наскучат, ребята идут в знаменитый овраг — засору. Каждый — на лыжах, лыжи выгнуты дугой: носки и концы вверх, одни серединки на снегу. К носкам лыж привязана веревка. Натянешь ее, чтоб было за что держаться, и мчись с горы, а за тобой — клубы снежной пыли.

Но Мишке и так нельзя. Тоже запрещено.

Вот неторопливо трусит лошадка. Вся она заиндевела на морозе. И ямщику холодно — даже сквозь толстый тулуп пробивается стужа. Ямщик поднял высокий, выше головы, воротник, смотрит вперед, не шевелится, не оглядывается. Он не догадывается, не чувствует, что сзади к нему на сани подсели Сережка и Тоська.

Они подсели и едут, будто они — богачи и у них своя лошадь. А Мишке и этого нельзя. Его вовсе не выпускают на улицу. На его долю досталась одна только проглядинка в застывшем окне. Да и она то и дело снова затягивается льдом.

Из-за всего этого стало Мишке скучно. Он перестал поправляться, стал худеть.

Мама сбилась с ног: зовет одного доктора, приводит другого, ждет третьего. И каждому надо платить, и уже все деньги вытащили из свинки, а толку нет!

Мишке дают порошки, поят каплями и микстурами, колют в руки, чтобы он ел побольше, чтобы стал веселей. А он ест все меньше и меньше, делается все печальней да печальней.

И вдруг все изменилось!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Мишку увозят из дома ⠀⠀ ⠀⠀

В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, против неба — на земле, стояла одна избушка. Жили в ней старик со старушкой. И были у них кошечка-судомоечка, собачка-пустолаечка и коровушка-буренушка.

Вот в эту избушку и попал Мишка. А случилось это так.

Серым скучным утром мама разбудила его:

— Вставай, сыночек! Вставай, бедолажка! Раз-два — оденься! Три — четыре — поешь! Пять-шесть — поедешь в гости! Вот как!

Мишке все равно… Встал, оделся, немного поклевал…

В это время дверь отворяется, и в комнатку, не постучавшись, входит старушка. Вошла, сняла шаль, посмотрела на Мишку, улыбнулась, и в комнатке почему-то стало веселей. Может быть, потому, что эта старушка какая-го славная и забавная.

Она — низенькая, толстенькая, носик пуговкой и по всему лицу веснушки. Она не ходит, а перекатывается, как колобок, и все говорит-говорит.

Сначала она сказала, что Мишка очень худ:

— Такого худышку даже страшно брать с собой — как бы не переломился в дороге!

А потом сказала, что Мишка еще станет богатырем. Илья Муромец тоже тридцать лет и три года сиднем сидел, а потом слез с печки да как зачал махать, — все испугались, окарачь поползли!

Мама вьется вокруг этой старушки, и все просит:

— Уж вы ему парного-то молочка давайте! Уж вы его не обижайте! Уж он у меня в первый раз уезжает из дому. Уж я в долгу не останусь!

А старушка отвечает так:

— Заслужит, так молочка получит. А не заслужит — водички попьет. Я с воды вон какая вымахала!

А сама смеется.