Олень - золотые рога

Их рыжая мама в это время заметила Мишку, который неосторожно выпятился из-за перил, и сразу же набросилась на него:

— Ты что здесь шляешься? Убирайся, бесстыдник!

— Я переехал, — робко сказал Мишка.

Толька и Тайка услышали Мишкин голос и сразу перестали реветь. А их мама присела на ступеньку, спрятала руки под фартук и стала рассматривать Мишку острыми любопытными глазками.

— Ах, ты переехал, бесстыдник, — сказала она. — А куда?.. А кто твой папа?.. А где у тебя мама?..

Но тут из их кухни понесло страшным чадом.

— Ах, кофий!.. Ах, противный кофий! — завопила рыжая женщина, всплеснула руками и бросилась на кухню. И ребята остались одни.

— Мальчик, ты откуда? — спросила Тайка и посмотрела на Мишку острыми любопытными глазками, такими же, как у ее мамы.

— Ты к кому? — поправил сестру Толька.

— Я не к кому… Я переехал… Я с мамой…

— К Евдокии Евсеевне?..

— Вон туда! — показал Мишка на второе крылечко.

— Ага, к ней…

И все замолчали.

Зато на улице вдруг стало шумно, и кто-то грубо закричал:

— Не отставай!.. Грудно иди!.. Грудно!..

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Как арестант убежал ⠀⠀ ⠀⠀

Толька и Тайка услышали шум и стремглав бросились на свой балкон. Мишка взял и тоже потянулся за ними.

Они увидели, что улица полна. Это полицейские — в шинелях с блестящими пуговицами, с саблями на боку — гнали в тюрьму арестантов.

Полицейским было жарко в шинелях. Они то и дело обтирали себе лбы, размазывая по лицу пыль.

Арестантов шло очень много.

— Тысяча! — сказал Толька.

— Больше! Больше сотни! — поправила брата Тайка.

Арестанты двигались медленно, тяжелыми шагами, опустив головы, растянувшись почти на квартал. А толстые полицейские орали на них, торопили, заставляли идти быстрее. Они подгоняли отставших, а сами из-за этого тоже отставали, очутились в хвосте.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Вдруг передние арестанты повернули за угол. А надо было идти все прямо и прямо — к железным воротам тюрьмы.

Тогда полицейские бросились вперед, стали заворачивать арестантов обратно, ругались и грозились!

— Куда прешь?.. Разуй глаза-то!., Рвань острожная!..

Пока угоняли назад повернувших не туда арестантов, шедшие сзади приостановились.

На обочине дороги, как раз перед балконом, остановился и какой-то длинный худой арестант в черном засаленном пиджачке и черном помятом и тоже засаленном картузике.

Вдруг, словно очнувшись, он поднял голову, рассеянно посмотрел пустыми глазами на балкон, скользнул взглядом дальше и увидел широко раскрытую калитку.

Это Мишкина мама проехала с тележкой, а калитку не закрыла.

Глаза арестанта сразу ожили, загорелись, метнулись по сторонам. Он убедился, что полицейских близко нет и тотчас же рывком, не разбегаясь, перепрыгнул через канаву и бросился во двор.

Беглеца заметили.

— Стой!.. Стрелять буду! — заорал с дороги полицейский, который был поближе, и побежал к калитке, расстегивая на бегу кобуру и вытаскивая револьвер.

Но арестант уже вскочил во двор, захлопнул за собой калитку и задвинул ее перекладиной от ворот — теперь с улицы не откроешь.

Потом почему-то он стащил с головы свой помятый черный картуз, снова нахлобучил его до ушей, быстро-быстро побежал по двору и скрылся за углом дома.

Ребята глядели не дыша.

А полицейский был уже у калитки.

— Стой! Стрелять буду! — снова закричал он и громко ударил сапогом в калитку.

Но калитка не открылась.

Он налег плечом.

Тоже не помогло!

Тогда, выпучив глаза и покраснев, как от натуги, он поднял револьвер и выстрелил вверх — в небо, а потом в калитку, а потом — в ворота.

А другие полицейские в это время орали на всю улицу — загоняли арестантов в распахнутые настежь железные ворота тюрьмы. Орал и махал руками и часовой на башне.

Арестантов загнали быстро-быстро, И так же быстро полицейские побежали к дому. Один сбросил шинель, шумно отдуваясь перелез через забор, отодвинул перекладину и отворил калитку. Остальные сразу же ворвались во двор, застучали сапогами во все двери и пошли по всем квартирам, а потом обыскали все дровяники, все погреба, оцепили и обыскали весь квартал.

Искали до вечера. Но беглеца так и не нашли. Он словно растаял.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ 2 ⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Про тетю — про Евдокию Евсеевну ⠀⠀ ⠀⠀

Всякая работа когда-нибудь кончается. Вот и купол тюремной церкви уже весь голубой, а по голубому намалеваны золотые звезды.

В церковь гоняют арестантов молиться богу. А беглец не молится: его так и не нашли. Он словно растаял.

Было разговоров о побеге — хоть лопатой выгребай. А потом разговоров не стало. Поговорили и забыли.

И Мишка забыл. Да ему сейчас не до этого: он знакомился с новым местом.

…Если бросить в речку камень, от него пойдут по воде круги. Сначала круги — маленькие, а потом расходятся, расплываются, делаются все больше и больше и, наконец, доходят до берега.

Так постепенно, кругами, Мишка узнавал все больше и больше нового. Сначала познакомился с тем, что поближе — в доме, во дворе, потом с тем, что в квартале, потом — еще дальше.