Олень - золотые рога

Вотинцев подполз на голос, высунул из сена голову и одну руку.

— На! Поешь, попей! Беляк-то за воротами, не услышит. — И хозяйка протянула ему кружку с водой и краюшку хлеба.

— Наши то как там?

— Стреляют еще, палят. Слышишь?

— Сойду я?

— И не думай! У них по всем улицам патрули! Ни за что погибнешь!

Да, можно было только таиться и ждать. И Вотинцев ждал. И время еле еле тянулось…

— Коля-то, Коля-то добежал ли?..

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ 22 ⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ В осаде ⠀⠀ ⠀⠀

А Коля все-таки успел добежать до своих. Еле-еле успел. За ним — за последним — закрыли и заперли дверь. Он бросился искать Ивана Сидоровича и не нашел его поблизости, а бегать-искать по всему зданию уже не было времени — надо было обороняться от проклятых белогвардейцев.

— Ничего! — кричал осажденным комиссар. — Стены — толстые, патроны у нас есть, штурмом нас не возьмешь! А там, глядишь, и помощь подоспеет. Но патроны беречь! Стрелять только по цели!

В белогвардейском отряде было немало бравых вояк — одних офицеров десятка три. Они храбро вылавливали из домов красноармейцев-одиночек. Но брать штурмом трехэтажное каменное здание, защитники которого вооружены и не собираются сдаваться, что-то не находилось желающих.

Может быть, все и ограничилось бы одной перестрелкой, если бы не два человека.

Один из них — Маевский. Полный злобы, он придумал страшную штуку:

— Выкурить их оттуда! Поджечь!

Сначала его не поддержали. Поджигать уже пробовали, подтаскивали солому к самой двери. Но солома вспыхивала, а дверь держалась по-прежнему — только косяки обгорели.

Вторым человеком, погубившим все, стал старый черт, тоже прибежавший сюда из Вятки.

— Керосинцем их! Керосинцем полить! — закричал он, выпятив вперед свою желтую бороденку. И стал просить у своих старых знакомых — двух нолинских торгашей:

— Афанасий Васильевич! Димитрий Михайлович! Для ради отечества, господа! По бочечке керосинчику! Доблестным нашим защитничкам помочь! Большевиков на свет божий выкурить!

А торгаши злы, как цепные псы. На них большевики наложили контрибуцию: вынь да положь пятьсот тысяч рублей, и завтра последний срок уплаты. А уже светает, уже завтрашний день подходит! Они рады весь керосин отдать, да свои денежки сохранить.

Прикатили две бочки керосину, привезли пожарный насос, качают — подают керосин прямо на второй этаж сквозь разбитое окно.

Старый черт опять высунулся:

— Огоньку, господа! Огоньку надо подкинуть!

А как его подкинешь?

Но кто это подходит к Маевскому? Это подходит его старый знакомый Симка Знаменский, Он — в мятой гимназической шинели, в мятом картузе.

Он, видите ли, тоже сюда прибежал. Он, видите ли, отечество защищает. Ему хочется героем стать!

Подходит и говорит:

— По трубе бы забраться и забросить в окно огоньку!

Маевский вгляделся. Правильно: водосточная труба совсем рядом с окном. Но, конечно, он сам не полезет: зачем рисковать своей драгоценной жизнью!

— Господа! — говорит он. — Вот юный герой берется выкурить большевиков. Слава юному герою!

У Симки душа ушла в пятки. А отказываться — неудобно — осрамишься.

Маевский стал подбадривать:

— Вы лезьте, не бойтесь! А мы возьмем их на мушку, не дадим подойти к окну!

Старый черт расстегнул пальто, потом пиджак, потом рубаху, вытащил нагрудный крест:

— Благословляю! Тут чудотворные мощи! Сохранят от пуль!

У Симки прибыло немного смелости.

— Я бы разулся. Босому способнее!

— Правильно, Симочка! — сказал Маевский.

Симка разулся, веревку в зубы и полез по трубе.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Училище горит ⠀⠀ ⠀⠀

В училище ни на ком еше нет царапинки. Все еще надеются, что отобьются, дождутся помощи. Запахло керосином, и то не испугались, шутят:

— Ну, теперь ни одна блоха не укусит!..

Мелис и Коля у одного окна.

Мелис — бывалый солдат: зря не высовывается, зря патронов не тратит. Но уж если выстрелит, значит, кто-то лег на сырую землю и больше не встанет!

Мелис первым услышал, как заскрипела старая водосточная труба.

— Кто-то лезет? Не с гранатой ли?

Не утерпел, высунулся, чтобы посмотреть. А у белых каждое окно давно на припеле. Пошатнулся Мелис, выронил винтовку и рухнул на пол: нашла его прилетевшая с площади белогвардейская пуля! Отдал жизнь за Советскую власть наш дорогой немецкий товарищ!

А Симка все ползет по трубе.

Но Коля уже настороже:

— Пусть ползет! Пусть с гранатой! Отведет руку, чтобы бросить гранату, а я его тогда по руке!

Вот Симка дополз до второго этажа. Ах, какой я — спаситель отечества!

К веревке подвязали смоченный в керосине сноп соломы. Он подтянул его к себе, зажег, одной рукой держится за трубу, а сам откинулся, размахнулся…

Этого и ждал Коля. Он выстрелил почти в упор. Симка крикнул и, как мешок, упал вниз…

Но его выстрел раздался на мгновение позже, чем надо. Зажженный сноп все-таки влетел в окно, и взметнулось над полом пламя…

…А в маленьком домике у солдатки снова заскрипела лесенка на подволоку.

— Сидорыч! Ты где? — тихо спросила солдатка.

Вотинцев подполз поближе, выставил голову из-под сена.