Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

Но общий итог похода вызвал вопросы. В плюс можно было отнести лишь большие потери, нанесённые самой боеспособной части «настоящих людей», и возврат трофеев, захваченных чукчами при разгроме отряда Шестакова – русские отбили и знамя, и все три нарезных винтовки (это новшество чукчи так и не оценили), и дюжину железных кольчуг. Кроме того, из рабства у чукчей освободили 42 коряка и 2 русских (их имена и фамилии документы XVIII века сохранили до наших дней – Илья Панкарин и Анна Ворыпаева).

Но военное поражение и большие потери не сломили чукчей. Наоборот, осознав могущество надвигающейся России, они стали объединяться, и после похода Павлуцкого в последующих набегах на русские владения стали участвовать даже те дальние кланы чукчей, которые ранее никогда не покидали берега Чукотского моря.

Не решила «экспедиция» Павлуцкого и финансовый вопрос – ценных мехов, ради которых собственно и покоряли всю Сибирь, захватили до обидного мало, всего 136 «красных» лисиц и пять «сиводущатых» (один из самых дорогих мехов). Конечно, в Москве такая «пушная казна» стоила рублей 500, огромное богатство для одного человека. Но затрат на «Анадырскую экспедицию» это не покрывало даже на десятую часть.

Ещё за весь поход бойцы Павлуцого захватили свыше 40 тысяч оленей. Но в постоянных стычках с чукчами пасти эти полудикие табуны было невозможно, поэтому часть оленей съели, а большую часть просто растеряли. Вернувшаяся в Анадырский острог 21 октября 1731 года «экспедиция» привела с собой менее тысячи.

Война с чукчами оказалась сложной, дорогой, а главное – бесконечной.

Глава 17. Чукотские войны: Последняя песня тойона Наихню…

Грандиозный по меркам дальневосточного Севера поход Павлуцкого лишь ненадолго прекратил чукотские набеги на соседей. Уже в 1737 году большой отряд «настоящий людей» дошёл даже до центральных районов Камчатки, в тысяче вёрст от «пограничной» реки Анадырь. В следующем году под Анадырским острогом чукчи уничтожили довольно крупный русский отряд – 8 казаков и 20 коряков.

В 30-е годы XVIII века русским даже пришлось построить несколько новых острогов по берегам и окрестностям реки Анадырь, делящей современный Чукотский округ почти пополам. Также попытались организовать регулярное патрулирование по этой пограничной реке – в короткий тёплый сезон на лодках, зимой на оленьих упряжках.

Перемирие вроде бы наметилось летом 1741 года – чукчи тоже устали от перманентной войны и в низовьях реки Анадырь вступили в переговоры с русскими властями. После того как капитан Павлуцкий, получив майорский чин, уехал на повышения в Якутск, обязанности коменданта Анадырского острога выполнял казачий сотник Василий Шипицын. 19 августа 1741 года он с семью десятками казаков на десяти больших лодках-«шитиках» в 150 верстах к востоку от современной столицы Чукотки встретил сотню лодок-каяков, на которых располагались дружины и родичи наиболее влиятельных чукотских «тойонов».

Трое суток стороны вели невнятные переговоры. Нет, языкового барьера не было, переводчиками были родственные чукчам коряки, да и среди казаков уже хватало понимающих чукотские наречия (по крайней мере мужское наречие, ибо у чукчей женщины разговаривали по сути на отдельном языке). Несколько сибирских казаков волне были способны почти без запинки произнести: «Игыр мыкычьыт энмэч энанмнылявынногьат эмыръавагыргык…»

Проблема была в ином – стороны жили в слишком разных мирах и просто были не в состоянии постичь психологию друг друга. Пока шли переговоры, одна из корякских пленниц, находившаяся в рабстве у чукчей, бегала на свидания к казаку Анкудинову и рассказала своему «ыгинны» (любимому), как ночью у костра среди своих воинов тойон Наихню, тот самый, чьё войско 10 лет назад потерпело поражение в первой битве с Павлуцким, пел длинную боевую песню… Рассказ об этой песне и стал причиной новой русско-чукотской войны.

Подстрочный перевод песни, пропетой свыше двух с половиной веков назад на берегу и ныне почти безлюдной Анадыри, сохранился до наших дней в казачьих отчётах, присланных позднее в Якутск и далёкий Петербург. Со слов толмача Анкудинова и безымянной корякской рабыни было записано: «Он де Наихню соберет всех роду ево северо-восточного моря людей и пойдет к восточному морю, откуда вверх по реке Анадырю, где будет российское войско, то оное смертно побьет, откуда сядет со своим войском в байдары яко на санки и пойдет вверх по Анадырю, а как будет подходить к Анадырскому острогу, то выйдет на превеликое озеро, на коем найдет гусей и уток, коих ничем другим как одною палкою приколотит, а когда войдет в острог, то во оном народу головы и шеи переломает, чем и всех погубит, а острог на огне созжет, и на российской земле со своим войском и оленными табунами будет жительство иметь, дабы и будущим ево в потомках родом было в похвалу, что он северо-восточного моря тоен Наихню российским местом завладел».