Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

Хотя в XIV–XV веках из Новгорода экспортировалось огромное количество белки, число сокрняков, специалистов по обработке мехов в самом городе было очень невелико, не превышая нескольких сотен мастеров и подмастерьев при численности населения Новгорода в 40–50 тысяч человек. Дело в том, что Ганза прямо требовало поставок на рынок только необработанной пушнины, отказываясь покупать у русских обработанные меха или готовые товары.

В 1374 году ганзейские купцы устроили Новгороду самые настоящие «экономические санкции», отказавшись закупать меха под предлогом, что русские продают слишком много «поддельного», то есть уже обработанного меха. Новгородские власти вынуждены были пойти на уступки, так как не имели других удобных путей сбыта своего основного товара – меховой экспорт на Запад и Восток по рекам и суше контролировался либо Москвой либо Великим княжеством Литовским.

Новый торговый договор Новгорода с Ганзой от 1376 года (всего с XIII XV века Новгород заключил с Ганзой 17 торговых договоров) фактически закрепил функцию Новгородской республики как компрадора немецких купцов – отныне новгородцы имели право торговать с Европой только необработыннм меховым сырьём.

При этом не только горожане, обитатели Великого Новгорода, но и практически все крестьяне, жившие на землях Новгородской республики, так или иначе были вовлечены в меховой экспорт. По описаниям европейских путешественников новгородские крестьяне самостоятельно торговали мелкими партиями мехов, в основном белкой, прямо в Новгороде у немецкого подворья.

Но главными продавцами русского меха на Запад, естественно, были новгородские бояре-«олигархи» и «Иановское сто», объединение богатейших купцов города.

Заметную часть налогов, собираемых верхушкой Новгорода с местного крестьянства, составляла именно меховая дань «белами», белкой. Не случайно самая первая из берестяных грамот, обнаруженных современным археологами при раскопках в центре Новгорода (найдена еще в 1951 году) содержит запись о том, как некий Фома с десяти сёл получал ежегодно 312 белок дани и 33 белки за «позём», то есть аренду земли. Эта «береста» датируется историками самым концом XIV века.

Новгородские «окладные книги» содержат немало сведений о сборе меховой дани. Так жившая во второй половине XV века Марфа Борецкая, знаменитая «Марфа-посадница», лидер антимосковской боярской пратии Новгорода, только с одного Никольсокго погоста получала в качестве оброка 3094 беличьих шкурки и два рубля денег серебром.

«Софийская казана», то есть казна архиепископа Новгородского и Псковского, получала с Сердовольсокго погоста дань в 880 белок и 11 с половиной гривен серебра, с волости Мегриярва – 5 гривен серебра и 910 белок. Даже пошлины за рыбную ловлю в Новгородской республике зачастую взимались белками.

Однако главным источником меха (прежде всего той же белки) для Новгорода служила не дань с окрестных крестьян, а меха поступавшие из северных владений олигархической республики. Одним из главных центров торговли белкой на севере Руси был город Устюг Великий. Устюжское княжество долго время платило меховую дано Новгороду. В 1425 году она составляла прмиерно десятую часть ежегодного новгородского экспорта в Европу – 50 тысяч белок и 6 сороков соболей.

Отдельные наиболее богатые новгородские купцы закупали тогда в Устюге до 60 тысяч белок ежегодно. То есть дань составляла менее половины в новогородском экспорте – большинство мехов закупалось, точнее выменивалось у крестьян и охотников в различных регионах Руси, в основном на северо-востоке.

Меховые войны

Еще в XIII–XIV веках, в период господства Золотой Орды, необходимость уплаты монгольской дани подтолкнула новгородцев и владимиро-суздальцев начать экспансию на северо-восток, в лесные земли Белого моря и Урала, в «Биармию» и «Пермь Великую», чтобы за счет обложения меховыми поборами аборигенов компенсировать налоговый гнёт Орды.

Новгородцы пытались обложить меховой данью фино-угорские племена, жившие на северо-востоке, ближе к Уралу. Новогородские «ушкуйники» (северная помесь купцов, пиратов и казаков) постоянно ходили в набеги эти земли, в XIV веке даже достигли реки Обь в западной Сибири. Но Новгород так и не сумел ни полностью покорить северо-восточные земли, ни наладить систематический сбор с них меховой дани.

К тому же постепенно контроль за путями на северо-восток, к Уралу стал переходить к Московскому княжеству. Уже в 1333 году московские князья стали собирать меховую дань на территории современной республики Коми, выбив оттуда новгородских сборщиков подати. Соболь на территории европейской России в те века водился уже преимущественно только в районе Печоры (ныне город в республике Коми), поэтому Новгород остался без своего соболя – самого дорого тогда меха.