Ольф. Книга первая

– Правители династии Чандела, которые сотворили это безобразие, были последователями тантризма. Это такое ответвление буддизма, где потакание чувственным желаниям есть путь к нирване.

Не понимает. Жалко. Любопытно, что сказала бы в ответ. Или сделала.

– А в догматах индуизма сексуальная любовь считается формой передачи энергии, – забил я еще один гол в абсолютно пустые ворота.

Странный такой футбол. Играли две команды, но на разных полях. Без судей и болельщиков. И забивали, забивали…

Челеста внимательно осмотрела последний барельеф и на некоторое время замерла, конфузясь и словно боясь обернуться. Садившееся солнце оплело ее красивую фигурку сиянием, длинная тень уперлась мне в ноги. Я ждал. Наконец, девушка совершила подвиг, мимикой изобразив: «Ни в какие ворота. Но – история. Чужая культура. Что поделаешь». И молитвенно сложила ладошки.

Я перегнал корабль в пустыню. Здесь никто не побеспокоит. Приземлившись вдали от всего, мы поужинали. После необходимых вечерних процедур вместе поглядели на чувственный закат. Другому такого зрелища хватило бы для разрыва сердца. Мы просто повосхищались, уже твердо зная, что завтра найдем не хуже. Человек не быстро ко всему привыкает, а мгновенно.

Я поднялся.

– Ну что, мадмуазель, твой бог луны объявляет отбой. Жаль, что ты не тантричка, а то бы, для здоровья…

Решив не договаривать, я обреченно махнул ей внутрь будуара. Как там брякнулось недавно: до желания или просьбы? Желанием не пахло, а просьбы не дождетесь. Я гордый. Негоже владельцу мира просить подачки.

Сидевшая на краю постели девушка беспрекословно повиновалась жесту. Мягкая масса лежанки слегка спружинила под влезшими ладонями и коленями, затем Челеста легла на бочок, глазки закрылись. Но она не заснула сразу. Пальцы взялись за нательный крестик, губы что-то зашептали.

Должно быть, молится.

Да, спутница у меня аховая. С такой не покхаджурахаешься, как я выразился, «для здоровья». Это большой маленький ребенок, птенец, выпавший из гнезда. Живем на разных планетах. Не понимаем друг друга ни в словах, ни в делах.

Но… может оно и к лучшему?

Я лег. Спать на полу столь же тепло и мягко, как на постели, никакой разницы. К тому же, подушка здесь вырастает прямо под приклоненной головой, именно такая, как надо. Но общее ощущение неуютности…

От неожиданного прикосновения меня подбросило:

– Что? Где?

Надо мной склонилась Челеста, зачем-то выползшая из будуара.

– Но. Иль туо посто ста ла. – Пальчик последовательно и очень требовательно показывал на меня и на постель, а затем на себя и в пол. – Ква дормо ио.*

*(Нет. Твое место – там. Здесь теперь буду спать я)

Ни слова не понял. Но жесты красноречивы.

– Хочешь поменяться? Думаешь, откажусь?

Еще раз повторюсь: да, спутница у меня аховая.

Глава 7

– Иль буон джорно си коноше даль маттино.*

*(Хороший день узнается поутру)

Звонкий юный голосок наполнил рубку весной и счастьем. Я протер глаза.

А на постели действительно удобней. Потому что привычнее, что ли?

– Вольо ти аютарэ. Коза поссо фарэ пер тэ?*

*(Хочу тебе помогать. Что могу сделать для тебя?)

– Прости, ни бельмеса в твоем чириканье. Что будем делать дальше? Куда еще хочешь?

Я чувствовал себя богом. Приятное ощущение.

Перед глазами возник глобус.

– Ну, куда?

Девушка поняла.

– Пари,* – очаровательно картавя, прошептали блаженно растянувшиеся губки с французским прононсом.

*(Париж)

– Никаких пари. Азартные игры на борту – табу. Заруби на носу. Пари могу предлагать только я.

– Париджи, Парис, торре дЭйфель… Франча!*

*(Париж, Эйфелева башня, Франция).

– Франция? Хочешь в Париж?

– Си-си!

– Слушаюсь и повинуюсь, мэм-ханум. В таком случае, юнга, о-отдать швартовы!

Так мы оказались в Париже. Будучи здесь во второй раз, я чувствовал себя прожженым морским волком, который сопровождает молодого морячка в первом рейсе.

Облет Парижа по большой дуге закончился не планируемой мной посадкой в Диснейленде.

– Ольф!

Указывая на центральную громаду замка Белоснежки, Челеста просто завизжала от ударившего в голову ребячества. Она захлопала в ладоши, на меня вскинулся умоляющий взгляд щенка, что завидел сосиску. Пришлось искать место, чтоб незаметно выйти. Мы сделали это на одной из конструкций, изображавших горы.

– Гварда Ольф! Гварда! Гварда!* – посыпалось на меня, как гвозди из намокшей картонной коробки.

*(Смотри!)

И как только девушка не свернула шею, пытаясь углядеть за всем и везде. Я чувствовал себя папашей, который выгуливал долго запертого за учебниками ребенка. Ребенок, что называется, дорвался.