Ольф. Книга вторая

— Нет! — Сусанна сжала кулаки. — Там он придумает что-нибудь, и будет только хуже! Не только мне!

Зря она это, которое в конце. До тех пор режиссер был на ее стороне.

— В таком случае, идите-ка вы оба…

— Пожалуйста! — Сусанна кинулась ему в ноги. — Не выпускайте его, он мне жизни не даст, со свету сживет! Убьет!

— А если снимешься — не убьет?

— Тогда убивать будет поздно.

Калькулятор в уме режиссера громко защелкал.

— Сделаем по-другому.

По его сигналу взяли меня в кольцо.

— Пусть остается, — разрешил я, трезво оценив ситуацию, и попытался протиснуться к двери. — Не больно-то надо. А я пошел. До свидания.

Но несколько крепких рук уже вцепились, и через миг все конечности оказались связанными. Меня переместили на кухню, где складировали на табурет, как чужую посылку. С тем же пиететом.

— Будешь вякать, добавим кляп.

— Спасибо! — Довольная Сусанна бросилась к дверям. — А я за документами…

Ее перехватили так же, как перед этим меня. Режиссер приказал команде доставить новую актрису на съемочную площадку и перекрыть пути к бегству.

— Доверимся слову Наташи, до сих пор она не подводила. Все по местам!

До Сусанны начало доходить.

— Нет! — У нее даже голос сорвался.

На крик никто не реагировал — здесь это, видимо, привычное дело. И шумоизоляция в студии на уровне. А если будут проблемы, в кармане режиссера ждет своего часа визитка с телефоном. Профессионалы.

Одна бровь режиссера поползла вверх:

— Нет? А мне казалось… То есть, вас выпустить? Обоих? Это можно устроить.

Он знал, куда надавить.

— Не надо.

— Вот и ладненько.

Сусанна прятала лицо от настраивавшейся на нее камеры и бормотала под нос про папу и связи, а я, спеленутый, как буйный грудничок, наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Взгляд бывшей подружки выказывал желание придушить меня прямо здесь и сейчас, и я с ехидной улыбочкой показал ей язык. А глазами — на главную сцену: давай, мол. Ко мне никаких претензий, сама напросилась.

Сусанна болезненно уставилась на то, как экранному напарнику наводили лоск на орудие производства.

— Может, для начала в массовке…

Ее ресницы дважды хлопнули, взор неуверенно скакнул на режиссера. Тот едва удостоил ответом:

— Не тебе решать. Сцена шестая! Приберите на постели! А новую актрису… как тебя?

— Сусанна. Сусанна Задольская. Задольская, слышите?!

— Отличное имечко для титров, прямо просится на обложку. Звучное и с намеком. Ее вместо Зины.

Внимания на новенькую режиссер больше не обращал, зато обратили другие:

— Чего стоишь? Раздевайся.

Безысходно озиравшаяся Сусанна принялась разоблачаться. Два представителя околосъемочной братии оказывали необходимую помощь. Заволновалась гримерша, готовя реквизит к очередной схватке с действительностью. На дернувшейся от неожиданности голове Сусанны троица устроила живописный художественный беспорядок: дескать, прическа все равно растреплется, пусть уж сразу будет пригодна для кадра в нужном ракурсе.

Поняв, что нелепыми поползновениями, колебавшимися от безоговорочного «не-ет!!!» до «ничего не поделать» лишь мешает слаженной работе профессионалов, Сусанна отдалась неизбежному. Чужие руки четко и быстро освободили ее от ненужного, затем принялись всеми способами бороться со следами врезавшихся в кожу веревочек.

Странно, но в этой пропитанной нездоровым ажиотажем атмосфере Сусанна вдруг воспрянула духом. С осознанием, что отбрыкаться невозможно, ее ударило в другую крайность. Казалось, невообразимое происходящее, окутавшее новизной — всего лишь очередная серия в фильме ее жизни, где уже произошло много не менее небывалого… а произойдет, видимо, еще больше. «Если нельзя избежать — постарайтесь получить удовольствие» — говорят циники и американские полицейские. И Сусанна. Когда ее сочный корпус опустился на расстеленный шелк, к ней двинулся партнер по съемкам — брутальный мен с безучастным лицом. В конце трудового дня новая актриса его нисколько не волновала и на подвиги не вдохновляла. Зато Сусанна… Ее взгляд замер на середине партнера — чувственно, умиленно, по-настоящему любя, как женщины смотрят на маленьких детишек, прежде чем их приласкать. Режиссера ударило идеей, он махнул на облизнувшуюся предвкушением Сусанну, а затем гаркнул оператору, который не понял жеста:

— Умер, что ли?! Давай! Крупный план!

Съемочная площадка закопошилась — команда оказалась палкой, разворотившей муравейник. На миг всем стало не до меня. Я изогнулся червем, приподнялся с табурета и на связанных ногах проскакал к окну. А как открыть? Единственный инструмент — зубы. Вцепившись ими, я провернул ручку, потянул ее на себя и, когда тело переваливалось наружу, взмолился:

— Откройся родной!

Корабль висел в ожидании этажом ниже, невидимая крыша находилась как раз перед окном. Впустит ли хозяина через верх при свободном падении?

Выбора не было. Как и времени на раздумья. Если все пройдет не по плану, главное — не расшибиться насмерть. Тогда есть шанс вернуть сначала корабль, затем здоровье. Если в обратном порядке, то дело может затянуться на годы.

Все это промелькнуло в голове за секунду жуткой невесомости.