Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы

14 февраля 1956 года докладом Н. С. Хрущева о "Культе личности и его последствиях" открылся XX съезд партии. Выступление проходило в закрытом режиме. В докладе разоблачались преступления Сталина и осуждался культ личности, однако не ставились под сомнение победы социализма.

О том, что происходит на съезде, Ольга узнает в больнице. Там она пишет сценарий "Перворосссийск" для режиссера Григория Козинцева и вторую часть "Дневных звёзд".

В мае у себя на даче в Переделкино застрелился Александр Фадеев. Эта смерть потрясла Ольгу. Она мчится на похороны в Москву. И хотя власти писали в газетах, что причиной самоубийства стал алкоголизм, среди писателей идут нескончаемые разговоры, что Фадеев покончил с собой из-за угрызений совести – не мог вынести упреков товарищей, вернувшихся с каторги.

С декларативными заявлениями Хрущева о борьбе против произвола лиц, злоупотребляющих властью, об исправлении нарушений социалистической законности Ольга связывает новые ожидания и надежды, но уверена, что все изменения надо начинать с самих себя. И в первую очередь это касается их, писателей.

15 июня 1956 года, выступая в Центральном доме литераторов, Ольга говорила: "Считаю, что одной из основных причин, которые давят нас и мешают нашему движению вперед, являются догматические постановления, которые были приняты в 1946–1948 гг. по вопросам искусства… И вот что самое страшное, что под этим постановлением и под докладом Жданова, который читался по этому постановлению, мы живем до сих пор…"[140]

Основной пафос ее речи сводился к словам "Мы действительно очень много лгали".

Ответом на выступление Ольги стала записка, присланная из отдела культуры ЦК КПСС, "О некоторых вопросах развития современной советской литературы" от 27 июля 1956 года. В ней, в частности, говорилось: "О. Берггольц дошла до того, что постановления ЦК КПСС изображала как продукт творчества щедринских градоначальников. Показательно, что это развязное выступление было встречено аплодисментами части аудитории. Председательствующий на совещании член парткома писателей т. В. Рудный фактически солидаризировался с О. Берггольц, признав в заключительном слове обсуждение плодотворным. Существует необходимость разъяснить писателям, что, несмотря на отдельные неточности и ошибки, имеющие частный характер, постановления ЦК КПСС по идеологическим вопросам сохраняют все свое принципиальное значение, отражают позицию партии, направляющей наше искусство по пути жизненной правды и народности. Критика упадочного декадентского искусства, формалистического трюкачества, серости и примитивизма необходима и плодотворна для развития современного советского искусства. Задача воспитания бодрых, идейных, верящих в победу нашего дела строителей коммунизма, отношение к литературе как к делу огромного общественного значения, призыв к глубокому изучению действительности и к активному вторжению в жизнь – эти положения, составляющие основной пафос постановлений ЦК КПСС, выражают незыблемые основы политики партии по вопросам литературы и искусства"[141].

А 15 августа, ровно через месяц после Ольгиной речи в Центральном доме литераторов, состоялось закрытое партийное собрание, на котором после обсуждения доклада Хрущева и итогов XX съезда большинство выступающих уже обличали позицию Берггольц.

Такое уже бывало, и не раз.

"В позапрошлом году, – вспоминала она в дневнике 22 июля 1958 года, потрясенная смертью Зощенко, – после XX съезда, первой и, кажется, единственной ринулась в драку за него, говоря о необходимости пересмотра знаменитого постановленьица и доклада Жданова и отношения к Зощенко вообще. И все же чувство глубокой вины своей за трагическую судьбу его легло сегодня на душу как камень. <…> "Я бросаю вам перчатку, поднимайте", – сказал он, маленький, изящный, беззащитный, когда его в очередной раз прорабатывали и воспитывали за "Парусиновый портфель". Эх, невозможно вспоминать обо всем. А как я встретила его тогда, в 46-м, на Пантелеймоновой, жавшегося к стене, как он мужественно и, главное, скромно нес свой ослепительно страшный венец, возложенный на него варварами в этом распроклятом постановлении. Он не кичился своим непомерным страданием, не бравировал мужеством, он просто был непреклонен, он не мог иначе. <…> Как-то будут хоронить его наши держиморды? Поди, не дадут народу проститься с ним, не поместят даже некролога…"

Но тогда, в 1956 году, ей снова пригрозили исключением из партии.

19 декабря 1956 года вышло закрытое письмо ЦК "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов" – по сути реакция на массовые антисталинские выступления так называемых братских компартий. Но это было еще и сигналом для собственной интеллигенции.