Ольга-чаровница и змиев сын (СИ)

— Однако позволь узнать все-таки: откуда известно тебе все это, не вступавшему добровольно на тропы сновидений ни разу?

— Сейчас в поселении змеелюдов находится моя чаровница, — нехотя пояснил Горан, гоня от себя очень нехорошее предчувствие, — она вызнала.

— Человечка, значит…

— Та самая, — слова казались огромными тяжелыми глыбами, срывающимися с утеса и падающими в море. — И если ты не успеешь отыскать виновника; если не вырвешь у него имя твари; если хотя бы волос упадет с головы Ольги — я лично перегрызу глотки каждому из вас, а долина грез станет таковой в действительности. Все хрустальные горы под корень срою!

— Самое неприятное — ты ведь можешь, — проронил Снежен. — Так значит, Ольга…

— Времени тебе до рассвета!

Глава 16. Ольга

Ночь тянулась бесконечной темной полосой. Она — любимая союзница всяческих чар — именно сейчас казалась мучительницей, ведь под ее покровом хорошо чувствовали себя и пришельцы из-за грани, а их здесь оказалось более чем достаточно. Ольга сидела за столом, рядом стояла плошка с водой, которую она использовала для разговора с Гораном. Кажется, чары высосали из нее последние силы. Теперь только и могла, что положить голову на скрещенные руки и вспоминать все, произошедшее утром и днем по приезде в селение.

Низенькие землянки так и тянуло назвать как-нибудь повысокомернее, но первое впечатление оказалось обманчиво. Под холмиками с круглыми входами, занавешенными толстыми шкурами неведомых земноводных, скрывались целые подземные дворцы и лабиринты улиц. В отличие от людей змеелюды предпочитали строиться вниз, а вовсе не вверх. Река находилась от жилищ в непосредственной близости, и Ольге становилось неуютно при одной лишь мысли о том, что вода может подмыть или обрушить какую-нибудь стенку — до того момента, пока Мириш не объяснила невозможность подобного. По правде сказать, Ольга мало чего поняла, но говорила вужалка убедительно, к тому же не одно поколение змеелюдов вылупилось из яиц в этом селении.

Встретили Ольгу, можно сказать, радушно. Взрослые смотрели с надеждой. На лицах молодняка читался интерес, детвора же веселилась вовсю. Для них, впервые увидевших человека — а Ольга поехала в привычной для себя, но диковатой для здешних обитателей одежде, — она сразу стала объектом насмешек. Впрочем, необидных. После же пары фокусов, не стоивших ни капли чаровнических сил, ее полюбили буквально все хвостатые малявки.

Единственными, кто оказался не рад гостье, были брат и сестра — Ольгаш и Ольгиш. Юная вужалка, стоило Ольге войти к ним в дом, забилась в уголок и горько заплакала, неустанно зовя брата. Бледная, светлоглазая, с пушком льняных волос, торчащих во все стороны, она обещала стать к возрасту совершеннолетия настоящей красавицей. Даже слезы ее не портили, не говоря о хвосте, по причине малых лет оканчивавшемся золотой кисточкой.

Отвлекать ее мелкими чудесами было совестно, но Ольга все равно попробовала и попала впросак. Все секреты ее нехитрых чар Ольгиш разгадывала с легкостью, мороки же отвлекали ее лишь на миг, потом она снова принималась плакать и звать брата. От нее удалось добиться лишь нескольких слов, которые и в фразу-то складывались так себе: «Друг. Поможет — обещал. Но братик… бедный мой братик». А потом стало еще хуже, потому что в землянку ворвался Ольгаш, и был он вне себя от гнева.

«Вон отсюда!» — приказал он.

Не вмешайся Мириш, он, должно быть, кинулся бы в драку. Ольга не сомневалась, что на нее нападут, и если о чем-то и думала, то как бы не напугать Ольгиш еще сильнее. Вряд ли ей было восемь, но выглядела она именно на этот возраст. В конце концов пришлось уйти, но даже за порогом Ольгу не отпускал пылающий ненавистью взгляд мутно-бирюзовых глаз…

— И откуда только у существа, боящегося воды, взор разъяренного штормового океана? — прошептала она, отвлекаясь от воспоминаний.

— Что ты сказала, Ольга? — Мириш вошла практически неслышно, подошла к ней, легко провела по волосам и вздохнула. — Да ты совсем спишь…

— Вовсе нет, — она подняла голову и веки. — Я не устала, просто задумалась. Да и к чему бы?..

— Долина грез близко. Непривычным у нас всегда грезить хочется.

— Мне — нет.

— Сказать сущую нелепость тебе, однако, по плечу, — мягко пожурила Мириш. — У нас не бывает глаз, цветом сравнимых с водой.

— Но… я же видела, — попыталась возразить Ольга, однако не преуспела в этом.

— У всех нас — серые. У кого-то светлее, у других — темнее. Я и Ольгиш — видящие, потому оттенок наших глаз уходит в голубизну, но никогда не в зелень. Зелень — цвет вод.

— Взгляни на Ольгаша! — воскликнула Ольга и вскочила с места. От неожиданности она даже изменила своей обычной вежливости. Все сошлось одно к одному в мгновение ока. И как же она не распознала правды в плаче будущей видящей?!

— Ольгиш не звала брата, а оплакивала его! Мириш, все сходится!

Вужалка первой скользнула к пологу и дальше, за него. Ольга едва поспевала за ней и, непрестанно рассказывала; возможно, даже и не Мириш, а пыталась уложить в голове четкую картину произошедшего: