Ольга, княгиня воинской удачи

– Как прикажешь, господин! – Федос поклонился с мученическим видом. – Ведь для того ты и заплатил за меня, недостойного, не по заслугам награжденного Господом умением писать и читать, целых пятьдесят номисм, чтобы я служил тебе без устали, день и ночь, день и ночь…

Вот чтоб дьявол взял этого Трифона! Теперь вместо заслуженного сна изволь опять заправлять светильник, доставать лист пергамента и выписывать старческие бредни… то есть святые откровения. Федос в душе считал себя куда более достойным святости и мученическа чина, чем старец Василий: тот знай вещает, что Бог на ум пошлет, и горя ему мало, что тут человек за стеной сидит, пишет весь день, будто в рудниках с кайлом трудится…

А ведь знает! Все знает, мудрец кособокий: кто блудит, кто пьет, кто ворует, кто скверну творит содомскую, а кто зло умышляет на жизнь василевсов и думает похитителем власти царской сделаться. Потому, когда скончался Иоанн, исцеленный Василием от трясучей лихорадки, и блаженный остался один в пустом жилье, эпарх и велел Константину Варвару уговорить старика поселиться у него. Все сделали как положено: уединенная келья, стол, седалище и светильник, – как для пророка Елисея устроила одна сонамитянка. Много лет прислуживала Василию благочестивая старица, вдова Феодора, но в прошлом году призвал ее Господь, и из этого тоже вышла весьма примечательная история…

Служба, кою несли при честном отце Коста и Федос, была не так заметна, но тоже нужна. Наблюдение и запись: кто пришел, что рассказал, на что жаловался. Среди сетований на здоровье, убытки и непочтительных детей, бабьей болтовни о неверных мужьях и завистливых соседках иной раз попадалось нечто дельное: кто ворует из казны, кто клевещет на первых лиц державы… Или правда что-то важное знает? Такой присмотр в столице был учрежден за всеми пророчествующими, и эпарх Валериан как-то, в подпитии и в хорошем настроении, обмолвился Константину, что уже пару заговоров раскрыли при помощи блаженных.

Зевая, Федос за полночь переписывал беседу старца с Трифоном. Коста, хоть и лег раньше своего ученого раба, заснул, однако, еще позже. Должность свою, по внешнему виду необременительную, он почитал очень беспокойной. Доложишь о чем-нибудь, очень страшно звучащем – эпарх высмеет и выставит дураком. А вот смолчи он о пророчестве насчет скифов – вдруг окажется настоящее дело, да откроется, что старец прорицал, а Коста Варвар утаил? Еще запишут во вражьи пособники…

Наутро Коста решил – как и обычно, – что выглядеть усердным и преданным дураком менее опасно, чем умным и скрытным врагом. Взяв свиток с переписанным разговором о скифах, он пошел к эпарху. Сам магистр Валериан еще не вставал, и Коста сдал свиток асикриту.

Оттуда пророчество Василия попало в список городских происшествий за неделю, который секрет эпарха отсылал в секрет паракимомена[10]. Паракимомен Селевкий, увидев его, поморщился: блаженный старец все перепутал. Скифы уже нападали – еще в прошлом году, и не на Халкедон и Никомедию, а на владения василевса в Таврии. Виноградники действительно загубили, как докладывал херсонский стратиг Кирилл. Но старцу уже, говорят, сто лет – ему разница между прошлым годом, нынешним и будущим не слишком очевидна.

Что ему текущая суета! И года не прошло, как Василий ухитрился снарядить Григория, духовного сына своего, в путешествие на тот свет, где Григорий видел новопреставленную старицу Феодору, ныне поселенную Господом в обители, приготовленной для блаженного Василия, беседовал с ней обо всем, что она претерпела, видел столько чудес, что рассказывать о них слишком долго.

Однако что-то не давало паракимомену отбросить свиток и забыть. Внешности он был совсем не представительной: невысокого роста, довольно щуплый скопец лет шестидесяти, с мелкими чертами морщинистого безбородого лица; короткие, но густые черные брови крутыми дугами вздымались от переносицы, и им будто отражением служили резкие, глубокие морщины между крыльями носа и углами рта. Теперь он думал, стуча пальцами по разложенному листу. Уж конечно, василевс Роман помнит заговор Романа Саронита, неудачливого заговорщика. Никто и знать не знал, а именно блаженный Василий пошел и Саронита обличил. «Зачем замыслил злое дело? – так вопрошал он, встретив того на дороге, когда злодей со всей пышностью ехал в Большой дворец. – Не трудись понапрасну, ибо не судил тебе Бог царского жребия, а потрудись лучше, чтобы не потерять того звания патрикия, кое имеешь…»

Сам Бог открыл ему замыслы посягательства на жизнь василевса. Саронит сперва отмахивался, потом велел схватить старца и бить как лжепророка, потом попала ему в лапы и Елена, жена того Иоанна, у кого Василий жил… Елена вскоре скончалась от побоев, а Сарониту приключилась болезнь, так что он и до следствия не дожил.