Ольга, княгиня воинской удачи

Греки поняли: вчетверо превосходящие числом, хорошо вооруженные и сплоченные русы сейчас их просто сомнут. Откатились назад, вырвались из смыкающихся клещей. Дружина Мистины соединилась с остатками полка Ивора, вновь образовав плотный, ощетинившийся железом строй. Мистина оглянулся на трубача:

– Труби отход! Все назад!

Русы начали пятиться, отбивая наскоки всадников. Дойдя до сухого русла, так же осторожно, спиной вперед стали спускаться. Греки усилили нажим, стремясь смять «стену щитов», как до того русы смяли их пехоту. К счастью, этот склон был более пологим, а лошади фемных всадников – не чета обученным и сильным коням катафрактов: они бесились, пугаясь тесноты и грохота сечи. Всадникам стоило большого труда их удержать. Искалеченные лошади с подрубленными ногами падали и бились, мешая соседям.

Вскоре наступление приостановилось. Тут же боевые рога русов сыграли приказ «Воротись!»; закинув щиты за спину, отроки полезли на противоположный склон. Греческие стрелы обрушились на них, вонзаясь в твердое дерево. Иногда пробивали насквозь, пригвождая щиты к спинам тех, у кого не было надежного доспеха. Отходя, войско отмечало свой путь лежащими телами.

С немалым числом раненых, русы все же поднялись на свой берег и развернулись. Уменьшившись в числе, они по-прежнему выглядели грозной силой.

* * *

Варда Фока выбранился шепотом. Все шло как надо: скифы позволили выманить себя из удобной позиции, удар катафрактов вышел на славу, оставалось лишь зажать дрогнувшего противника конницей и истребить начисто. Но никто не ожидал от скифов такой выучки и хорошего управления. Варда не думал, что оставленный скифским архонтом запасной отряд сумеет в последний момент выправить положение на уже разгромленном крыле.

Но ничего. Он уже дал распоряжение: сейчас подойдут свежие отряды пехоты, беглецов также вернут. Людей у него по-прежнему вдвое больше.

– Клянусь кровью Христовой! – Варда обернулся к своему помощнику-гипостратигу, протоспафарию Иллариону. – Все, кто там разбежался по рощам, сейчас пойдут в бой и будут наступать до тех пор, пока варвары не свалятся от усталости и ран! Конница прикроет их стрелами, а после завершит разгром.

Да, битва будет кровавой, но исход все равно один!

Похоже, скифский архонт тоже это понял. Скифы вдруг все разом вскинули свои большие круглые щиты за спину, развернулись и бегом пустились к стенам Гераклеи.

* * *

Грохотали тысячи ног. Запаленное дыхание рвалось из глоток. Пот из-под шлема заливал глаза. Быстрее, быстрее! Городские стены, казалось, не приближались, а Мистина спиной чувствовал, как все ближе греческая конница.

Теперь он знал, с какими силами на него навалились греческие стратиги. Их превосходство в числе составляло раза три. И катафракты – это не фемное ополчение, с каким русы имели дело до того. При таком раскладе можно было доблестно пасть всем до единого, но победить – нельзя.

А положить здесь, близ устья реки Ахерон, всю дружину, чтобы утешаться в Валгалле славой и уважением других павших витязей, Мистина не мог. Как раз потому, что был не «морским конунгом», а воеводой земли Русской.

Если «морской конунг» сгинет в походе, о нем никто и не вспомнит, а кто вспомнит – тот обрадуется избавлению. Если русское войско не вернется домой – это будет крушением надежд всей державы и надолго отбросит ее назад. Погубит плоды всех трудов, сражений и усилий прежних поколений, от Бравлина до Вещего. Если они сейчас позволят изничтожить себя полностью, с ними вместе погибнет и Ингвар в Киеве. Все, кто с ним связан. Все будущее той державы, что с таким трудом вылуплялась из прочной скорлупы своих лесов…

Нахлестывая лошадок, фемные всадники неслись изо всех сил. Русы одолели половину расстояния до города, когда греки их настигли.

Русы встали и развернулись. Огрызнулись стрелами. Кто-то из конных напоролся на копья, кто-то принял в сторону. А русы вновь двинулись к городу, уже шагом, ощетинившись клинками во все стороны.

Конные вились вокруг, то наезжая, то отскакивая. Широкое поле перед первыми постройками предместья позволяло грекам взять врага в кольцо, да только никто не рвался вставать на пути у мерно идущих вперед шеренг: даже отступая со всей возможной скоростью, русы сохраняли строй. Теряя убитых, волоча на себе раненых, они все шли и шли.

Под самыми стенами прозвучал зов рога, и русы опять развернулись к неприятелю. Полки встали почти вплотную друг к другу. На стенах мельтешили отроки Острогляда: оставленные охранять город, они приготовились прикрыть своих из луков и стрелометов.

Срединный полк Хавстейна первым стал втягиваться в распахнутые ворота. За ним туда же вошел и полк левой руки – Тормар.

Все это время к гарцующим поодаль грекам подходило пополнение. Со стены было видно, как приблизилось яркое пятно – свита полководца, патрикия Варды, окруженного комитами и телохранителями. Перед ними шли стальные ряды катафрактов.

К тому мгновению перед стенами остался лишь трехтысячный отряд во главе с самим Мистиной: его люди и остатки дружины Ивора.