Ольга. Запретный дневник

У нас еще с три короба разлуки,
ночных перронов,
                                      дальних поездов.
Но, как друзья, берут нас на поруки
          Республика, работа и любовь.
У нас еще — не перемерить — горя…
И все-таки не пропадет любой:
ручаются,
                    с тоской и горем споря,
           Республика, работа и любовь.
Прекрасна жизнь,
                               и мир ничуть не страшен,
и если надо только — вновь и вновь
мы отдадим всю молодость —
                                                      за нашу
             Республику, работу и любовь.

1933

ПЕСНЯ

Слышала — приедешь к нам не скоро ты.
Говорят товарищи: не ждем.
Брошу всё. Пойду бродить по городу,
по дорогам, пройденным вдвоем.

До Невы дойду, спущусь по лесенке.

Рядом ходит черная вода.
На унылой, безголосой песенке
вымещу обиду навсегда.

Все следы размоет дождик начисто.

Все мосты за мною разведут.
А приедешь, пожалеешь, схватишься —
не найдешь, и справок не дадут.

Декабрь 1933

МАЙЯ

Как маленькие дети умирают…
Чистейшие, веселые глаза
им влажной ваткой сразу прикрывают.
Четыре дня — бессонница и жалость.
 Четыре дня Республика сражалась
за девочку в удушье и жару,
вливала кровь свою и камфару…
Я с кладбища зеленого иду,
оглядываясь часто и упорно
на маленькую красную звезду
над грядкою сырого дерна…
Но я — живу и буду жить, работать,
еще упрямей буду я и злей,
чтобы скорей свести с природой счеты
за боль, и смерть, и горе на земле.

1933

ПАМЯТЬ

О девочка, всё связано с тобою:
морской весны первоначальный цвет,
окраина в дыму, трамваи с бою,
холодный чай, нетронутый обед…

Вся белизна, сравнимая с палатой,

вся тишина и грохот за окном.
Всё, чем перед тобою виновата, —
работа, спешка, неуютный дом.

И все слова, которые ты знала

и, как скворец, могла произносить,
и всё, что на земле зовется «жалость»,
и всё, что хочет зеленеть и жить…

И странно знать и невозможно верить,

что эту память называем смертью.

1934

ВСТРЕЧА

На углу случилась остановка,
поглядела я в окно мельком:
в желтой куртке, молодой и ловкий,
проходил товарищ военком.

Я не знаю — может быть, ошибка,

может быть, напротив, — повезло:
самой замечательной улыбкой
обменялись мы через стекло.

А потом вперед пошел автобус,

закачался город у окна…
Я не знаю — может быть, мы оба
пожалели, может — я одна.

Я простая. Не люблю таиться.

Слушайте, товарищ военком:
вот мой адрес. Может, пригодится?
Может, забежите вечерком?

Если ж снова я вас повстречаю

в Доме Красной Армии, в саду
или на проспекте — не смущайтесь, —
я к вам непременно подойду.

Очень страшно, что, случайно встретив,

только из-за странного стыда,
может быть, вернейшего на свете
друга потеряешь навсегда…

1934

КАТОРГА

…Бродяга к Байкалу подходит.

Убогую лодку берет.
Унылую песню заводит,
О родине что-то поет…

Народная песня