Оляна. Игры с Артефактами

– Вот только ты не знаешь, как именно. То, что хорошо для одного, другому смерть. Ты не знаешь, как изменятся их жизни. И как изменится твоя. Но я, дорогая, буду откровенна. Проще и легче для тебя уйти со мной, остаться за Пределом. И восполнить все годы темноты, в которой ты жила.

– Так у меня есть выбор? – Я медленно подняла взгляд на Хрнительницу.

Она кивнула:

– Ты еще не мертва, девочка, а значит, можешь вернуться. Я лишь чуть подтолкну твое сердце. Но я не знаю, сколько еще боли ждет тебя впереди. Я должна уговорить тебя вернуться, потому что еще далеко не все кончено, но я наблюдала за тобой с рождения, я жалела тебя, иногда даже помогала. И не могу не предоставить тебе выбор. Что бы ты ни решила, это все, – она обвела рукой пляж, лесок вдалеке, море, – останется.

– Я хочу вернуться! – выпалила я, не дав Хранительнице закончить. – Я хочу знать, что с ними будет! Не могу быть здесь, не зная, что там происходит, а вы ведь не скажете.

– Верно, – согласилась она. – Мертвым не нужно знать, как живут живые. И наоборот. Тогда иди, Олианна, задерживать тебя я не буду. Рано или поздно все равно встретимся, а я так давно живу, что уже и не замечаю, как проносятся десятки лет.

– А… куда идти?

Вместо ответа Хранительница махнула рукой в сторону Предела. Столик и стулья сами собой исчезли, а я осталась стоять в одиночестве на берегу. Первый шаг в прохладную воду дался с трудом, но потом стало легче. И чем ближе оказывалась лиловая призрачная завеса, тем быстрее я шла. Предел пересекла уже бегом и оказалась в темноте, как показалось, на долгое, долгое время…

Открывая глаза, я знала, что никогда и никому не расскажу о том, что случилось за Пределом. А вскоре наверняка буду думать, что все это мне привиделось, и я лишь потеряла сознание. Это к лучшему. Возможно.

Голова раскалывалась, я стиснула зубы, чтобы унять хоть немного пульсирующую боль. Но все равно она не могла сравниться с тем, что я испытывала, когда взялась за посох. Остро укололо сожаление, – я скучала по морю и белому песку.

Потом флер Предела исчез, оставив меня наедине с суровой реальностью. Здесь прошло не больше половины минуты – отец еще только поднимался с земли. Я бросила взгляд в сторону Альдреда, сердце пропустило пару ударов. Он лежал, не шевелясь, чуть в стороне. Но порыв броситься и выяснить, в порядке ли он, я подавила, а вместо этого снова взялась за посох. По телу пробежала дрожь отвращения. Магия Артефакта больше не была моей родной, хоть я и вернула силы. Но и никтой я тоже не была.

Наверное, об этом говорила Хранительница.

Меня охватило спокойствие и безразличие. Я безучастно наблюдала, как поднимается отец, как его лицо искажает гримаса ненависти. Но не боялась ни заклятий, ни его самого. Сейчас в нем лишь крохотная частичка силы, которой он некогда обладал. Но и ее следует уничтожить, пусть даже это выжжет во мне все оставшиеся чувства.

Повинуясь каким-то древним инстинктам, я подняла посох высоко над головой, а затем опустила, ударяя его о камни. Он завибрировал, кристалл засветился мягким зеленым светом, а по рукояти пошли сотни мелких трещинок, из которых тоже лился этот свет.

Отец завороженно смотрел, как медленно, но неотвратимо из Артефакта вытекает магия и растворяется в воздухе. Ветер подхватил сияние и развеял над морем, и, когда кристалл потух, от могущественного некогда Артефакта остались лишь обломки, валяющиеся среди камней.

Я стояла, не шевелясь, почему-то зная, что должна ждать. Отец упал на колени, схватившись за сердце. Мне думалось, он должен что-то сказать, хотя бы перед самым концом попросить за все прощения. Но, конечно, это во мне говорила обиженная маленькая девочка, которая думала, будто все в этом мире просто. Будто жестокий захватчик Виктор лишил ее заботливых и чудесных мамы с папой, будто жизнь принцессы – это сплошные балы, красивые платья и обязательно прекрасный принц.

Вспыхнул зелено-голубой огонь, как отголосок магии посоха; в считаные секунды он охватил тело отца. На это я смотреть уже не желала, бросилась к Альдреду.

Он дышал. Слава Хранителям, он дышал! Я почувствовала такое облегчение, что удивилась наличию в себе страха. Думала, уничтожая посох, я выжгла изнутри все чувства, которые там остались.

– Альдред, очнись! Просыпайся давай!

Он, к счастью, всего лишь ударился головой. Его взгляд долго фокусировалсся, но потом он меня, кажется, узнал.

– Привет, – улыбнулась я. – Ты как?

– Нормально, – хриплым голосом ответил Альдред.

– Что болит? Что сломано?

– Глаза болят.

Он закашлялся и сделал попытку подняться, но я силой уложила его обратно. По щекам покатились слезы, – силы никты во мне уже не было.

– У тебя глазки голубые, – улыбнулся Альдред. – Как я по ним соскучился!

Сквозь слезы я улыбнулась. Сердце билось быстро-быстро, напоминая: я все еще жива, я все еще чувствую. Я все еще люблю.

– Что с остальными?

– Все нормально. – Мне так хотелось в это верить! – Я позову на помощь, тебе нельзя вставать, вдруг переломы или сотрясения. Не спорь!