Оляна. Игры с Артефактами

– Олянка! Вернулась? – улыбнулась мне женщина. – Да, давай я отнесу, спасибо маме передай.

– А можно я сама? Посмотреть хочу.

– Иди, – пожала женщина плечами. – Если спит, не буди, поставь на стол да записку напиши.

– Хорошо.

Я бесшумно поднялась по лестнице и сразу поняла, какую комнату этот мужчина занял. По обычаям у порога клали нож, как символ того, что гость пришел с миром и не собирается причинять зло хозяевам. Мол, вот я оружие за порогом оставил. Конечно, полагалось оставлять оружие за порогом дома, а не комнаты, так ведь упрут же. Да и обычай был всего лишь обычаем. Настоящего оружия никто не оставлял.

Я аккуратно, как шпион на задании, открыла дверь и проскользнула в комнату. Воин спал.

– Твою мать, – прорычала я шепотом, испытывая непреодолимое желание и впрямь надеть ему на голову горшок с вареньем.

Во мне боролись два желания: разбудить и убить или не будить. Может, и правда человек болеет. Но вот каким образом Альдред оказался в моей деревне? И совершенно случайно, поди, притащил маме кроликов?

– Подъем! – громко сказала я и с грохотом поставила на стол горшочек. – Малина пришла.

Альдред закашлялся. И совесть меня уколола очень больно.

– Ладно, можешь не вставать, – вздохнула я. – И с чего это вдруг у тебя появились родственники в моей деревне?

Он с трудом сфокусировал на мне взгляд. Вот черт, и правда, кажется, заболел, притом сильно. Надо к маме сбегать, за зельем. Сбегаю. Вот только объяснений дождусь.

– Ты чего тут делаешь? – Голос у него был хриплым.

– А ты? Я домой вернулась. Вы меня достали. И каково же мое удивление – север Альдреда оказался ближе, чем я думала, да еще и на юге!

– Просто заехал, места у вас… красивые.

– Уникальные, – подтвердила я. – Нигде больше таких нет. Только в моей деревне. Исключительный случай.

– Может, придержишь сарказм до того момента, когда проснется мой? Дай лучше чаю.

Голос у него совсем пропал. И я решила повременить с нотациями, успеется еще.

– Как ты умудрился так простыть? – ворчала, заваривая чай. – Кабан здоровый.

– Попрошу без ненужных сравнений.

– Сам пить сможешь?

– Нет, – хитро глянул на меня Альдред.

Кое-как, едва не пролив чай, я помогла мужчине напиться. А что оставалось делать? Бросить его тут мучиться? Простуда – гадкое дело, я это понимала, как никто другой. И если уж умудрился ее подхватить…

– Ну и что мы скажем? – Я отвернулась, чтобы накрыть варенье.

Вдруг почувствовала, как теряю равновесие и падаю прямо на Альдреда.

Потом – как горячие губы прикасаются к шее, рука забирается под рубашку.

– Что ты повелась, – весело прошептал он.

– Эй! – Я дернулась, но Альдреду стало только удобнее меня держать. – Я кричать буду!

– Бу-удешь, – довольно протянул он. – Но никому и в голову не придет нас побеспокоить.

– А горшком?! – рявкнула я, когда руки мужчины переместились на совсем уж неприличные части тела.

Альдред поднял глаза, оценивая перспективу.

– Солнышко, положи горшок, – ласково попросил он. – Я же шучу. И ничего не делаю. Мы разговариваем.

– Лежа?

– Лежа. Я – больной человек.

– На голову.

– Не спорю. Но вообще, по правилам этикета ты не должна стоять в моем присутствии. Сесть здесь некуда, вот ты и лежишь.

– Нет такого правила! – возмутилась я.

– А вот и есть!

Он надо мной издевался с таким удовольствием, что я даже растерялась. И ответить ничего не могла. Только с возмущением рассматривала Альдреда, как будто видела в первый раз. Вообще, я действительно впервые видела, как он так улыбался.

– Что ты здесь делаешь? – И не преминула добавить: – Руку убери. И вторую!

– Ладно. – Он рассмеялся и поднял руки. – Я проезжал мимо. Почувствовал, что немного простыл, решил не искушать судьбу и снял комнату.

– Проезжал мимо. На север.

– У меня сестра живет в монастыре неподалеку. Навещал, – ничуть не смутился Альдред.

– Значит, проезжал мимо. Заболел. Решил отлежаться. А кролики?

– Поймал по дороге. Думал зажарить. А приехал в деревню, вспомнил, что здесь твои родичи живут. Не хранить же мне тушки здесь, правда? А вашему старосте я заплатил неплохо, чтобы еще и мясо отдавать.

Я лихорадочно искала, к чему бы придраться. Что-то не сходилось, но что именно – я не понимала. Однако нутром чувствовала: Альдред врет. Причем нагло, улыбаясь, не сомневаясь в том, что я вижу его ложь.

– Я тебе не верю, – наконец сказала я.

– Вижу, – хмыкнул мужчина. – Однако тебе придется это проглотить, моя хорошая, ибо больше я тебе ничего не скажу. Чаю еще сделаешь?

– Нет! – Я возмущенно тряхнула головой. – Ты меня обманул. Издевался. Уезжай немедленно, ты здоров, как конь!

– Вообще-то я планировал задержаться. Мои родные не очень жаждут меня видеть, а у вас тут места симпатичные. И не только места…

– Хватит, – я уронила голову ему на грудь, – ну, хватит. Я ведь сбежала, чтобы в вашей игре не участвовать. Альдред! Уезжай!

– А ты подумай, головкой светленькой и пушистой. Я здесь до первого снега, в замке мне надо быть только к церемонии, поскольку студентов, которых надо готовить, не осталось. Знаешь, что я могу сделать до первого снега?