Олигарх

Хлопнула дверь, и я резко проснулась. Блуждающим взглядом окинула стены. В горле было так сухо, как будто его выскребли наждачной бумагой. В правой руке что-то мешало, прямо на локтевом сгибе. Повернула голову — игла впивается в кожу. Капельница стоит. Равномерно капает лекарство. По трубочке оно попадает в мою вену через иглу. Значит, я в больнице снова.

«Ребенок!» — с ужасом коснулась левой рукой живота. Что с моим ребенком?! К горлу подкатил ком. Не переживу, если с ребенком что-то случилось. В панике я начала себя ощупывать. Ничего. Никакой тянущей боли, прокладок. Только слабость жуткая. Снова откинулась на жесткую больничную подушку.

— Очнулась, милая? — послышался голос пожилой медсестры из-за приоткрывшейся двери. Она зашаркала тяжелыми шагами к моей кровати. — Как чувствуешь себя?

— Не знаю… — прохрипела я. Снова голоса нет. — Что с моим ребенком?

— С каким?

— Я ребенка жду.

— А, это… да, нормально вроде все. Угрозы серьезной нет. Но на сохранении полежать все равно придется. После таких приключений не знаешь, где аукнется.

— Он в порядке там, да? — касаясь левой рукой живота, уточняю еще раз я. Так, на всякий случай.

— В порядке. Вчера узи делали. Ты не помнишь ничего, что ли?

— Нет… пожар помню… дым… а что было после совсем не помню.

«В порядке». Мой ребенок у меня внутри, и с ним все в порядке.

И я сразу расслабилась. Даже улыбнулась. Обезличенное «ребенок» вдруг обрело совершенно иное значение. Сокровенный смысл. Мой. Наш. Самый дорогой на свете. То, что нельзя купить за деньги. Что дается свыше, от Бога. Тот, кого нужно беречь и хранить. Наш с Русланом ребенок.

— Муж ваш утром приходил, цветы оставил. Сказал, в обед снова придет.

— Кто?

— Кто, кто… — странно покосившись на меня, проворчала медсестра. — Неужели и мужа не помните? Сейчас капельницу уберу и тетю вашу позову.

Муж. Это она про Руслана, наверное. Я повернула голову к окну и хрипло усмехнулась. На подоконнике в вырезанной под вазу пятилитрушке действительно стоял роскошный букет красных роз.

Медсестра перекрыла капельницу и освободила мою руку.

Зажав вату на локтевом сгибе, я начала устраиваться удобнее. Казалось, мышцы одеревенели.

— Ксюша! Ну, наконец-то ты очнулась! — в палату ворвалась тетушка.

За ней следом чинно вошла бабушка.

— Привет.

Я улыбнулась и осторожно села на кровати.

— Так, тебя срочно покормить надо. И напоить. И я тебе вещи чистые принесла. Шампунь, гель для душа, полотенца… здесь хорошо, все есть. Даже душ с горячей водой. Как в санатории.

— Со словом покормить осторожнее, — предупредила я. — Меня тошнит через раз от еды.

— От лапши тошнить не будет! Я ее из домашней курочки варила. Тебе и Тарасу. Сейчас к нему поеду.

— Как он?

— Лучше. В обычную палату перевели.

— Хорошо, что перевели.

Пока тетя доставала из сумки пакет с моими вещами и обедом, бабушка подошла к окну и сосредоточенно нюхала розы.

— Совсем не пахнут. Импортные наверное, — презрительно фыркнула она.

Мы с тетей переглянулись.

Тетя вздохнула и развела руками.

— Нет улучшений, да? — расстроилась я.

— Пока нет. Хорошо, что хоть краны открывать перестала. Ну, ничего. Тарас поправится, к нам переедет. Мы уже договорились вместе жить.

— А я, как же?

— А что ты? Руслан вчера вечером все твои вещи забрал.

— Куда забрал? — испугалась я.

— К себе домой. Сказал, что ты еще полгода собираться сама будешь. А так, полежишь на сохранении и сразу к нему вернешься.

— Но… это же… я сама должна была сделать!

— Ксюш, не нервничай. Правильно он сделал. Я ему помогла все собрать. Потому что после вчерашних и позавчерашних приключений я ответственность за тебя нести не могу. Пусть Руслан несет. Ему виднее, как тебя ото всех обезопасить. Кстати, вот телефон твой. Держи.

И протянула мне мой розовый айфон, за который я в свое время выслушала так много упреков от папы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я поникла. Сразу вспомнилось, что папы больше нет. Горький ком застрял в горле. Странно — я помнила, что было с папой, но совсем не могла вспомнить последние два дня. Только пожар и дым.

— Так, давай лапшу есть, пока не остыла, — спохватилась тетя и полезла в свою большую сумку. Вскинула голову в сторону окна: — Мам, иди, сядь на стул! Посиди рядом с Ксюшей.

— Как можно так цветы удобрениями травить, что они перестают пахнуть? — пожала плечами бабушка, проигнорировав тетин призыв.

Я вздохнула — с бабушкой все по-прежнему плохо. Но лапшу поела, даже с аппетитом.

Тетя торопилась к Тарасу, и я не стала их с бабушкой задерживать. Мне хотелось дождаться Руслана. Возмущение по поводу его собственнического поведения постепенно отступало. Теперь мне больше хотелось узнать подробности происшествия. Мне не давал покоя Гораций. Я его помнила. Что он проломил стену, и что напал на маньяка. Он сражался вместе со мной. Только… что дальше было?