Олигарх 2

— А почему полторы тысячи тонн, а не тысяча семьсот к примеру? — тоннаж судна Антонио обозначил в тоннах и в фунтах. У него вообще везде были использованы две системы мер, традиционная английская и набирающая силу новая метрическая.

— Я не смог сделать такие безошибочные расчеты для более крупного судна и решил не рисковать, — честно ответил сеньор Антонио.

— А переделать внутренне оформление корабля реально? Меня не устраивает такое маленькое количество пассажиров, пусть будет меньше комфорта, но минимум полторы сотни пассажиров. Достаточно двух каюты первого класса, пусть они остаются такими, как вы из нарисовали. А остальные побольше размерами, меньше комфорта, одна общая большая столовая с камбузом и четырех общих гальюнов два пассажиров, два женских и два мужских. То, что вы наметили для экипажа, пусть остается без изменений.

Судно синьора Марино было во многом революционным. Оно не только претендовало на трансатлантический переход под паром, так на нем еще и были предусмотрены невиданные комфортные условия для пассажиров и экипажа. Пассажиров можно немного и поприжать, мне такой корабль нужен не для коммерческих рейсов, а для перевозки переселенцев, а вот экипаж обижать не стоит.

Синьор Марино похоже понял, что я проявляю уже не праздный интерес к его детищу и ответил тут же.

— Конечно можно, ваша светлость. Смотря для каких целей будет использоваться судно. Рядом с каютой капитана есть каюта для хозяина судна, так что без первого класса можно и вообще обойтись.

— А обшить корпус железом ваша верфь сможет? Мне нужно будет еще одно такое же судно, но с усиленным корпусом для плавания в северных широтах, — это на самом деле было очень важно, плавать на севере Тихого океана желательно на судах немного другого класса.

Антонио меня отлично понял и честно ответил.

— Сейчас нет, но если будут деньги можно будет нанять англичан или шотландцев. Они поработают у нас и обучат наших рабочих.

Оставалось обсудить два вопроса: шкурный и инспекцию верфи, прежде чем окончательно ударить по рукам надо съездить в Геную.

— Какова будет ваша окончательная цена корабля и сроки работы?

— Сорок тысяч фунтов и полтора года, — я покачал головой, срок меня не устраивал.

— Пятьдесят и один год, — Антонио молчал несколько минут и потом не очень уверенно ответил.

— Наверное да, но окончательное слово за моим дедом.

— Тогда давайте синьор Марино мы поступим таким образом. Вы сейчас же отправляете письмо своему деду. А мы, как только позволит самочувствие княгини, сразу же поедем в Геную.

Антонио тут же в моем присутствии написал быстро письмо своему деду, зачитал мне его и отправил. Пока моя супруга выздоравливала, синьор Марино читал нам с Сергеем Петровичем лекции о европейском судостроении, а Иван Васильевич помчался в Париж.

На пароме через Ла-Манш Иван Васильевич обратил внимание еще на одного из пассажиров, высокого мужчину лет сорока пяти и показал его мне. В глаза сразу бросилась уже немного старомодная, но идеальная прическа: коротко остриженные завитые, красиво уложенные волосы, с боковым пробором и небольшими бакенбардами, естественного черного цвета с легкой проседью. А вот одет он был по последней лондонской моде. как настоящий английский джентльмен. Увидев, что мы обратили на него внимание, джентльмен сразу же затерялся среди пассажиров парома.

Я, предчувствуя что Соня плохо перенесет паром, за день послал Архипа с Герасимом снять гостиницу в Кале. Первым с парома сошел Иван Васильевич, он что-то сказал Герасиму и тот тут же затерялся в толпе встречающих паром, преимущественно носильщиков и владельцев фиакров.

Я без слов понял распоряжение Ивана Васильевича и после окончания разговора с синьором Марино затребовал Герасима пред свои светлые очи. Ивану Василевичу он доложить не успел и его доклад мы слушали втроем.

— Докладывай, — сразу же распорядился я, стоило Герасиму войти.

— Он, ваша светлость, польский граф Стефан Белинский. Остановился в гостинице напротив. Из окон его номера можно наблюдать за вашим номером и входом в гостиницу. У него, барин, тут есть свои люди, точно видел двоих. Один лях, я их рожи сразу вижу, да и говор его выдает, — слушая Герасима, Иван Васильевич кивал головой, а Сергей Петрович был невозмутим как сфинкс.

— А ты слышал их разговор? — с недоверием спросил я.

— Слышал, — Герасим горделиво приосанился. — Я, барин, в его номер пробрался и все хорошо слышал. А когда они втроем вышли, я незаметно и улизнул.

Моему изумлению не было границ, вот уж чего-чего, а такой разведывательной прыти от Герасима я не ожидал.

— Молодец, а теперь давай рассказывай, что слышал.

— Этот самый граф приказал ляху следить за вами и разузнать куда вы собираетесь ехать из Кале. Это он сказал на их языке, а когда тот ушел, то повторил своё приказание второму человеку. Он русский. Они хотят вам отомстить. За что я не совсем понял. Этот русский говорил про какую-то дуэль, а граф про вашего батюшку.