Олигарх желает жениться

— …по любви. Ты говорила, помню, — кивнул я. — Но чем наши поцелуи хуже поцелуев по любви, а?

Она смутилась на секунду и выпалила:

— Да вы даже ухаживать за мной не пытались! Сразу назвали сумму и условия контракта. Так зачем эти поцелуи, если вы, по сути, предлагаете мне работать на вас. Работать мамой вашего сына! Зачем все это?!

Шмыгнула носом, точно, как Данька недавно. Собрала пальцы в кулачок и с силой шарахнула меня по груди:

— Не смейте меня трогать! Слышите! Из-за вас у меня проблемы.

— Мир, ну не кипятись, — попытался успокоить ее. Поймал ударивший меня кулачок и попытался погладить ее пальчики. Не далась, вырвала руку и спрятала за спину.

Ладно, переживу.

Предложил:

— Давай так — я пока не пристаю к тебе с поцелуями. Ты продолжаешь работать с Данькой как психолог. А про наш контракт мы позже поговорим.

— Подожди! — остановил, видя, что она опять принимает позу кобры перед атакой. — Помнишь, я обещал помочь с твоей мамой? Я оплачу ее лечение, сколько бы оно не стоило. Это будет сверх суммы контракта за твои услуги.

— Мир, ты нужна нам с Данькой, — видя, что она еще больше напряглась, добавил просящей мягкости в голос.

В конце концов, не только мой сын мастер вызывать сочувствие в женских сердцах, я тоже так могу.

— Я даже буду за тобой ухаживать, если для тебя это важно. Завтра заеду к тебе после работы — вместе поужинаем и…

— Не надо, Янис Альбертович, — она тихонько вздохнула. Глянула на меня со спокойной уверенностью, которой минуту назад у нее еще не было. — Правда, не надо. Я серьезно. Деньги для мамы я постараюсь найти и без вашего предложения. И пожалуйста, сами объясните Дане, что больше мы с ним не будем… встречаться у меня в кабинете. Все зашло слишком далеко.

— Мирослава…

— Нет, не перебивайте, — она больше не отводила от меня взгляд. Смотрела совершенно спокойно и говорила так, что было понятно, что это не каприз и не истерика.

— Я поступила очень непрофессионально, перейдя в отношениях с клиентом определенную черту. Поэтому, будет неправильно продолжать работу с Даниилом. А с вами видеться я просто не хочу. Вы мне… неприятны. Прощайте, — повернулась, и взбежав по потертым деревянным ступенькам, заскочила в дом.

Я еще некоторое время смотрел на закрывшуюся за ней дверь, затем повернулся и пошел к машине.

Данька сидел, уткнувшись в окно, и даже не повернул в мою сторону голову, когда я опустился рядом с ним на сиденье. Ну хоть не рыдает, и то хорошо. Утешать его сейчас нет возможности — мне надо крепко подумать.

— Поехали, — скомандовал водителю и откинулся затылком на подголовник.

Негромко заурчал двигатель. Машина плавно тронулась, выруливая в узкий проезд между заборов из штакетника. Джипы сопровождения плавно пристроились сзади, перемигнувшись фарами.

Я прикрыл глаза и задумался — похоже, впервые за многие годы я просчитался. Не будет Мирослава со мной иметь дело за деньги и дорогие шмотки. Может за лечение для матери согласится, но этим я не стану ее шантажировать — уж совсем днище будет.

Ну что-же, кроме денег, существует еще масса вариантов, и какой-нибудь из них обязательно сработает. Мне не привыкать добиваться своего любым способом.

И ты тоже будешь моей, Мирослава Юрьевна. Вся целиком, вместе со своим вредным характером и сладкими губами… И своими розовыми трусами, упорно не идущими у меня из головы…

— Останови, — скомандовал водителю. Машина послушно замедлила ход и свернула к обочине.

Я повернулся к Данькиной спине:

— Сын, сейчас ты поедешь домой. Один, без меня. С охраной, конечно. Там приехала Нелли с Катькой, они погостят у нас, пока няня не поправится. Твоя обязанность в мое отсутствие слушаться тетю и не драться с кузиной, понял? И помни, что после меня ты старший мужчина в доме.

Данька резко развернулся и уставился на меня все еще полными сырости глазами:

— Они что, специально приехали к нам из своего Петроп…, - запнулся.

— Петропавловска-Камчатского, — подсказал я, морщась. Если бы ты знал, сын, что мне пришлось пообещать младшей сестрице, чтобы она оторвалась от любимого мужа и прилетела к нам. — Да, я попросил Нелли пожить у нас.

— А ты куда поедешь? — в зеленых, с темным ободком глазах словно лампочка, вспыхнула надежда. Данька запрокинул голову и не мигая смотрел мне в лицо.

Я усмехнулся:

— Никуда не поеду. У меня дело к Мирославе.

Глава 22

Хлопнули, закрываясь, двери машин у калитки. Заурчали двигатели. Шорох шин по гравию и все смолкло. Ну и отлично, а то каждый звук сейчас словно наждак по нервам.

Я забралась с ногами на тот самый диван, где вчера объяснялась со Славиновым и… заревела. Перед глазами так и стояло лицо рыжего — заплаканное, несчастное, с потухшими глазами. Бедный богатый мальчишка.

И я тоже бедная. И глупая. Ведь знала, что нельзя к нему так привязываться, а не смогла удержаться. Что-то в нем есть такое, что сердце откликается. Или это мои собственные воспоминания щемят сердце каждый раз, когда его вижу?