Олигарх желает жениться

— Мирка! — завопила с экрана Амаля. — Куда все время уплываешь мыслями?! Расскажешь, наконец, что там у тебя творится?! Давай, сконцентрируйся — еще успеешь помечтать о брачных постельных игрищах!

— Никаких игрищ, Амаль. У него есть любовница, которую обожает его мама. Поэтому сама представь, как меня встретила эта женщина.

— И как?

— Прошлась по мне презрительным взглядом. Потом повернулась к сыночку и поинтересовалась зачем он подбирает и тащит в дом всякий мусор. Больше даже не взглянула на меня.

— Так и сказала?! — ахнула Амаля. — Вот ведь мандавошка! Ну а твой муж? Ничего маме не ответил на это?

— Ответил, — неохотно призналась я. — Сел на диван, посадил меня к себе на колени и сообщил маман, что я его жена. Что оскорбляя меня, она оскорбила и его лично. Потребовал извиниться передо мной.

— Мужик! — восхитилась подруга.

— Не знаю, мне кажется это просто уязвленное самолюбие. На мои чувства ему плевать.

Я поморщилась — почему-то признавать, что Славинов может вести себя порядочно совсем не хотелось.

— Ну а грымза что? — не отставала подруга.

— Сморщилась, будто ей пакетик лимонной кислоты на язык высыпали, но пробормотала стандартное «я не хотела никого оскорбить». Вроде как извинилась.

— Ага, не хотела она, — хмыкнула Амаля. — А потом?

— Я спать пошла, а Славинов остался с маман разговаривать. Где ночевал не в курсе — утром я в кровати проснулась одна, и как в классическом романе «вторая подушка была не смята». Ну я умылась и смылась из дома. Сижу вот на лавочке в дальнем уголке Славиновского имения и с тобой разговариваю. Смотри как здесь симпатично, — я поводила телефоном во все стороны, демонстрируя Амале окружающие красоты.

— Ох, и чудны дела твои, Господи, — покачала головой Амаля, ничуть не заинтересовавшись показанным. Повздыхала, глядя на меня со странной смесью жалости и любопытства, и попрощалась: — Ладно, подруга, держись там, а я на работу побежала. Завтра выходим на связь! Чмоки.

Закончив разговор, я кинула телефон на лавку. Поудобнее уселась, вытянула ноги и подставила лицо под розовые лучи только-только начавшего пригревать солнышка.

Хорошо здесь. Тихо, спокойно. Птички щебечут… Вот и наслаждайся, Мирослава Юрьевна, окружающей тебя прелестью и роскошью. На целых пять лет они твои, в полном распоряжении — ешь не хочу.

Из груди вдруг вырвался всхлип, к глазам подкатили слезы. Чтобы не зарыдать от жалости к себе торопливо надавила ладонями на глаза, стараясь глубоко дышать.

Что это с тобой, Мирослава, что за упаднические настроения? Ну есть у твоего контрактного мужа любовница, и что теперь?

Славинов тебе ничего не обещал, ни верности, ни любви, ни даже дружбы — только деньги и лечение мамы. Часть обязательств он уже выполнил, с остальным тоже, наверное, не обманет. Вот и радуйся.

Или иди будить Даньку и начинай выполнять свои материнские обязанности. Знать бы еще точно, как их выполнять…

Посидев и повздыхав еще немного, загнала жалость к себе в дальний уголок души и вытерла слезы. Открыла глаза и чуть не вскрикнула от испуга — в метре от меня стояла мать Яниса.

— Доброе утро, Эльза Натановна, — поздоровалась, не зная, что еще сделать.

Проигнорировав мою вежливость, женщина стояла и молча меня рассматривала. На ней было свободное голубое платье и изящные сандалии на плоской подошве. Ухоженное моложавое лицо под широкими полями шляпки брезгливо кривилось.

Видя, что дама к общению не расположена, я взяла с лавки свой телефон и встала.

— Рада бы поболтать, но увы, вынуждена вас покинуть — дела, знаете ли, — сообщила новой родственнице.

Дама поморщилась, словно я ей на ногу наступила грязным сапогом и вдруг с ненавистью выпалила:

— Все-таки, мой сын отыскал тебя, тварь. Настоящую мать нашего Даниила… Может расскажешь, как ты это подстроила? Как залетела от моего сына, а потом сбагрила ребенка его жене, мерзавка? И каким образом заставила моего мальчика сейчас жениться на тебе?

Глава 41

Я изумленно взглянула на даму:

— О чем вы говорите, Эльза Натановна? Простите, но вы что-то путаете.

— Да ладно тебе, — она брезгливо дернула нижней губой. — Я не слепая. У тебя одно лицо с Даниилом, только мастью он посветлее — в отца пошел. Янис в детстве совсем беленький был, потом уже потемнел.

— Вы что-то путаете, — повторила я твердо и повернулась. — Простите, мне и правда пора.

— Куда тебе пора? Что за дела у тебя могут быть? Ты ведь за Яниса вышла чтобы всю оставшуюся жизнь ничего не делать, — в тихом голосе женщины звучало презрение. — Я таких как ты насквозь вижу. Вьетесь вокруг него стаями. Никчемные пустышки, желающие только деньги его тратить. Все вы одинаковые.

— Вы все сказали? — я повернулась и в упор уставилась на ее лицо — все еще красивое, но совсем не похожее на лицо ее сына. — Не с того вы начинаете знакомство со мной. Вам бы получше узнать жену своего сына, а вы оскорблять начинаете. Думаете, это мудро?