Олигарх желает жениться

С Данькой всегда с такой нежностью обращается, будто он, и правда, её родной сын. Но ведь он не может быть её? Точно, не может — в деле была бы информация, что у неё был ребёнок…

После разговора с Эльзой решил не идти в свою спальню — точно не удержусь, если окажусь рядом с ёжиком. Опять полезу и не успокоюсь, пока она не окажется подо мной. Много-много раз.

Поэтому завалился в кровать в первой попавшейся гостевой. Правда, заснул только под утро — почти всю ночь проворочался в компании со стояком и пошлыми мыслями о маленькой соблазнительной психологине.

Жутко не выспался, и когда утром у себя под боком обнаружил Василину, взбесился не по-детски.

Наглая сучка тёрлась о мой стояк резиновыми сиськами и несла какую-то хуйню про любовь. Ещё и надушилась вонючей дрянью, от которой блевать потянуло.

Тупо спихнул дуру с постели на пол. Велел собирать шмотки и пиздовать из моего дома в дальние дали. Сам кое-как натянул джинсы и пошёл в СПА, надеясь контрастом жаркой парной и ледяного бассейна успокоить бушующее либидо.

Но только вылез из бассейна и пожалуйста, Мирослава собственной персоной. Стоит, тяжело дышит и смотрит так, что все мои усилия успокоиться вмиг пошли к херам.

Отбросил полотенце и медленно, чтобы не спугнуть, пошёл к ней, зная, что в этот раз не отпущу. В конце концов, широкая полка парной ничуть не хуже кровати в спальне. В чём-то даже лучше…

— Мир…, - подхватил её под попку. Прижал к себе и впился в губы, наплевав на попытку отпихнуть меня. Нет уж, милая, я и правда слишком долго за тобой гоняюсь.

Перехватил покрепче, пресекая ещё одну попытку выкрутиться из моих лап. Одной рукой собрал каштановые волосы в охапку. Потянул вниз, запрокидывая голову и открывая для себя нежную шею.

Впился в тонкую кожу под подбородком, прошёлся языком. И снова в губы, ловя задушенный писк и попытку что-то сказать — молчи, ёжик, не до разговоров сейчас. Потом всё скажешь и спросишь.

Распахнул дверь и медведем ввалился в парную, ещё только начавшую греться — в самый раз температура для разврата, который я планировал.

Сгрузил свою девочку на полку. Раздвинул длинные ножки под свободным платьицем — хорошо, что не шорты надела. И лифчика, похоже, нет. Знала, чем дело закончится, когда шла ко мне?

— Мир…, - пробормотал ей в рот, руками уже вовсю гуляя по нежной коже бёдер. Касаясь и гладя, слегка заныривая под тонкую ткань трусиков — надеюсь, розовых!

— Хочу тебя, — прикусил мягкую нижнюю губку — какой же кайф целовать нормальные женские губы. Податливые, нежные, отзывчивые. Раскрывающиеся, опухающие под моим напором.

— Янис…, - пискнула, когда оторвался от её рта и принялся покрывать поцелуями шею. Стянул платье с плеч и зарычал от наслаждения, припадая к торчащим тонким ключицам.

— Янис, — снова попыталась позвать меня, а сама закатывает глаза от удовольствия. Дышит на разрыв. Цепляется за мои плечи. Царапает, оставляя красные полосы по коже. — Янис, я поговорить хочу…

— Угу, обязательно поговорим, — стащил платье до самой талии и с низким стоном припал к аккуратным, ровно под мою ладонь, грудкам. Упругим, с розовыми, сжавшимися в камушки сосками.

Уложил её, уже не сопротивляющуюся на полку. Через ноги стянул платье. Отбросил на пол и завис над впалым животом с тонким шрамом от кесарева сечения.

Глава 44

Его губы, кажется везде, хотя целуют только лицо и шею. Но как же это хорошо!

Хватаю его за плечи и не знаю, что хочу — притянуть к себе или оттолкнуть. Его вздох, сладкий яд, проникающий в кровь через губы. Жадный взгляд, хриплый шепот, и я не выдерживаю. Вцепляюсь в него. Царапаюсь и поскуливаю, подставляя свои губы и ловя его. Тянусь к нему забыв себя, зная только одно — хочу, я хочу получить этого мужчину.

Потом вспоминаю, что должна поговорить и толкаю его в грудь. Голую, гладкую с татушкой дракона между ключиц. Она красивая и словно живая, и я глажу ее пальцами. Потом прохожусь языком под его сдавленное рычание.

— Янис, я поговорить хочу…, - говорю не я, какая-то другая женщина, потому что я в это время подставляю шею под его жадные касания. Под влажный язык и легкие укусы — точно следы останутся. Пусть!

— Поговорим… Потом, Мир. Хочу тебя, сдохнуть можно, — и больше не могу вынырнуть из захлестнувшего удовольствия.

Твердые ладони уже под платьем, гладят мои бедра. Разводят их и забираются под трусики — опять дурацкие розовые! Гладят легким движением, чуть надавливают, и я ахаю и трясусь от прострелившего тело острого спазма.

Его руки на плечах, сдвигая мешающую им ткань. Он стягивает платье и впивается ртом в косточки ключиц. Посасывает, прихватывая кожу зубами и рыча от нетерпения. Скользит ладонями к груди, сталкивая ткань платья вниз.

Обнимает полушария, жарко тискает и глухо стонет. Толкает меня на спину, нависает сверху и я тону в обжигающей синеве его глаз. Почему мне казалось, что они холодные? Они горят огнем, жадным и ненасытным восторгом, сжигающим мои последние сомнения.