Олигарх желает жениться

— В отличии от нас с тобой, у них любовь, — парировала я. — Это главное, почему я не буду смотреть на Платона, как на мужчину. И ты делаешь мне больно, Янис!

— Я еще даже не начинал делать тебе больно, маленькая психологиня, — рыкнул, но руку расслабил. Даже, как будто, погладил то место, которое только что с силой сжимал.

— Не будем ссориться, — холодно произнес после паузы. — Пойдем к столам — накормлю тебя, а то ты скоро в обмороки начнешь падать из-за недоедания и недосыпа. Много работаешь, надо завязывать с этим.

— Недосып у меня из-за тебя, — возмутилась я. — Это ты мне ночами не даешь спать. И я всегда много работала, тут ничего не изменилось.

— Изменилось. Тогда ты не была моей женой. Сейчас у тебя нет необходимости столько вкалывать.

— А что я буду делать, когда контракт закончится, если перестану работать и растеряю клиентов? — возмутилась я, чувствуя, как меня потряхивает. От недавнего спокойствия не осталось и намека.

— Будешь жить на те деньги, что я тебе выплачу, — холодно проговорил Славинов. Помолчал и вдруг спросил:

— Значит, у тебя нет планов остаться со мной и Данькой после окончания контракта?

Не дождавшись моего ответа, резко выдохнул:

— Ладно, не то место, чтобы такие вопросы задавать.

— Думаю, нам вообще не стоит задавать друг другу такие вопросы, — я отвернулась и заморгала, разгоняя влагу в глазах.

Больше никаких разговоров об этом, Янис Славинов. После моего дурацкого вопроса, влюбился ли ты в меня, как твой сын, я с тобой эти темы поднимать не буду. Мне хватило твоего тогдашнего красноречивого молчания, а потом смеха и слов о том, что я «точно, дурочка».

Наверное, так и есть, раз надеялась на что-то сверх контракта. Но спасибо вам, Янис Альбертович, вернули с небес на землю.

Мы подошли к фуршетным столам, где уже стояло несколько человек, набирающих закуски в маленькие тарелочки, расставленные на специальных столиках.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил Славинов уже успокоившись и став снова холодным и замкнутым.

— Нет, — покачала головой. — Мне завтра рано вставать. А алкоголь на меня действует странным образом — от пары бокалов могу проспать до обеда, а то и дольше.

— Интересная реакция организма, Мирослава. А может вино здесь не причем, просто ты хронически не высыпаешься, как я уже говорил?

— Не будем об этом, Янис. В контракте нет пункта, запрещающего мне работать.

— Долбанный контракт… Уже жалею, что… — начал он, но его перебил радостный тонкий голосок:

— Я-янис! Надо же, только-только прилетела в Москву, чтобы с тобой встретиться, и вот он ты! Здравствуй, любовь моя! — и на шею моему мужу бросилась высокая брюнетка в очень коротком блестящем платье.

Глава 49

Янис Славинов

Две недели я чувствовал непроходящее раздражение. С того момента, когда Мирослава спросила меня про любовь, а я от растерянности засмеялся и назвал её дурочкой.

Она тогда сжалась в моих объятиях и словно заледенела. Да так и не растаяла за это время. Опять стала той Мирославой, с которой я бодался несколько месяцев, пытаясь пригласить на свидание и вызвать хоть каплю симпатии к себе.

Не знаю, зачем я делал это, если с самого начала собирался предложить ей контракт. Да мне и похер тогда было, что психологиня не млеет от моей персоны, как другие. Я собирался просто жить с ней в одном доме и платить ей за хорошее отношение к моему сыну.

Когда всё изменилось? В какой момент я понял, что меня не устроят отношения товар-деньги-товар с этой женщиной?

Может, когда я первый раз её поцеловал и почувствовал то, чего давно не ощущал с женщинами — желание. Не сексуальное возбуждение озабоченной самки. Не жадное довольство оттого, что находится близко к моим деньгам. И не отлично сыгранное притворство, с которым я чаще всего сталкивался последние годы.

Нет, именно желание меня как мужчины, от прикосновений которого у женщины сносит крышу. Такого у меня, пожалуй, никогда и не было. Даже с бывшей женой. И это реально снесло крышу и мне самому. Поэтому теперь и не выпускаю ёжика из своих лап, стоит остаться с ней наедине — хоть в спальне, хоть в той же сауне, которую мы с ней посетили уже раза четыре или пять.

Усмехнулся про себя — немудрено, что Мирослава совсем с лица спала. Спим мы от силы часа по четыре-пять. Остальное время я пытаюсь через тающее от моих ласк тело заполучить её душу.

Хреново выходит — тело тает, а душа так и прячется от меня.

Сам виноват, поэтому и хожу вторую неделю в раздражении, иногда сменяющимся злостью. Как сейчас, когда Мирослава так откровенно таращилась на Платона. С каким-то затаённым восторгом, с каким никогда не смотрела на меня. Я этот взгляд ещё на нашей свадьбе заметил, просто тогда было не так откровенно.

Но сегодня, когда Мир изумлённо протянула своё «как можно не хотеть замуж за такого мужчину…» я вызверился окончательно.

— Понравился? — процедил, едва сдерживаясь. — Даже если так, придётся забыть про Платона Вяземского. В отличие от них с Павлой, мы с тобой женаты.