Олигарх

— Если я там тебе нужна, то да, — таким же шепотом ответила Ксюша.

— Ты всегда мне нужна.

Он обнял ее крепче, прижался губами к виску и не мог больше вымолвить ни слова. Она рядом. Его девочка с ним.

* * *

Он привез Ксюшу к себе. Не спрашивал, не предупреждал, просто привез, и всё. Смородина не сопротивлялась, ей было все равно куда ехать, лишь бы с Киром.

По дороге они практически не разговаривали, на поминках тоже там не до разговоров было. Только держались все время рядом, не отходя друг от друга ни на шаг, будто боялись выпустить друг друга из виду, опасаясь вновь потеряться. До сих пор не могли поверить в то, что разлука осталась где-то позади.

Как только переступила порог квартиры, что-то неуловимо изменилось, она даже почувствовала себя по-другому, будто хрупкий шар обиды и беспокойства упал, с треском разбиваясь вдребезги. Ощутила, как волна нежности накрыла теплом, в следующую секунду сменяясь жаром, а вслед за ней пришло осознание того, что теперь они с Киром вдвоем. Вот будто только сейчас поняла, что они остались одни. Без свидетелей: только он и она. И в ту же секунду ей, словно маленькой девочке, захотелось уткнуться носом в его грудь и спрятаться от всего мира, забыться в его объятьях, ощутить, прочувствовать его присутствие в полной мере. Повернулась к Кириллу, а он будто мысли ее прочитал сгреб в охапку, прижал к себе так сильно, что оба едва могли дышать, зарылся лицом в ее волосы, с жадностью вдыхая такой родной, такой любимый, ни с чем не сравнимый запах. Запах своей женщины.

Она чувствовала, как сжимаются пальцы на ее плечах, словно Кир пытался сдержать свое напряжение, не давая ему выплеснуться наружу.

— Не уходи, — прохрипел он, — больше никогда не уходи, слышишь?

Она слышала — слышала, как глухо звучал его голос, словно надломился, слышала, как гулко и часто бьется его сердце под ее щекой, слышала, как прерывисто он стал дышать.

— Не уйду, — пообещала она, — не уйду, мой хороший, — горячо шептала, все теснее прижимаясь к его груди, — ни за что не уйду, — подняла на него пристальный взгляд, даже если прогонишь, не уйду.

— Не прогоню.

— Даже если попросишь, не уйду, — продолжала шептать, никак не могла остановиться.

— Не попрошу, — уверенно заявил Кир.

Она вцепилась в его плечи с такой силой, что у него вполне могли остаться синяки, не будь он в куртке.

— Не отпущу, больше никуда не отпущу.

— Не отпускай, — нежно прошептала. Легким поцелуем дотронулась до его шеи единственное открытое место, куда могла сейчас дотянуться, зарылась пальцами в его волосах. Кир тут же ослабил хватку, пригнулся к Ягодке, накрыл ее губы своими. Целовал, как одержимый, пытался хоть немного быть нежным. Но не получалось. Совсем не получалось. Руки уже переместились вниз, прошлись вдоль спины и обратно. Не прерывая поцелуя, попытался стянуть с Ягодки плащ, но пуговицы не поддавались в спешке. Только с третьей попытки удалось избавить ее от этого куска ткани. Прерывисто дыша, сбросил кожаную куртку на пол, поднял Ягодку на руки, перехватил поудобнее, а она дернулась, будто от удара. Зажмурилась, с трудом перевела дыхание и, стиснув зубы, прошептала:

— Отпусти.

Кирилл замер в недоумении, так и не разжимая рук. Она повторила тихо, но отчетливо, уже глядя ему в глаза:

— Кир, отпусти, — произнесла практически по слогам. Вспышка боли обожгла, отрезвила сознание, тут же пришло понимание: «Нельзя. Нельзя сейчас. Потом». — Поставь меня.

Лавров выполнил просьбу.

— Что случилось? — сдавленно спросил он.

— Больно, — честно призналась.

— Где болит?

Смородина слабо улыбнулась, пытаясь успокоить Кирилла.

— Сейчас нигде, — тихо ответила, — просто ты случайно задел поврежденную кожу.

— Прости. Покажи где. Дай посмотрю.

Ксюша расстегнула широкие брюки, спуская мягкую ткань вниз.

— Вот, — указала ладонью на бедро, провела рукой по воздуху вниз к колену, — немного обожглась.

Кир ошарашенно смотрел на нежную кожу, усыпанную пятнами разного размера. Ужаснулся. Чувство вины затопило с головой. Не уберег. Не защитил. Бедная его девочка.

— Что случилось? — в очередной раз задал вопрос.

— Ничего страшного. Чай неудачно попила, — небрежно отмахнулась Ксюша, пытаясь придать тону легкость, — так что с этим, — указала взглядом на явный признак его возбуждения, — придется подождать. Прости.

Вместо ответа он взял ее за руку и повел в комнату. Опустился в кресло, усадил Ксюшу себе на колени. Осторожно. Стараясь не задеть ожоги. Взял ее лицо в ладони, принялся целовать: губы, лоб, скулы, брови.

— Я виноват перед тобой. Прости. Прости — шептал между поцелуями.

— Я обидел тебя, — начал нелегкий для себя разговор. Пытался подобрать нужные слова, но они почему-то никак не шли на ум. Только Ксюше они и не нужны были, она и так всё понимала.