Олимп

– Пусть узурпатор подлый погрузится в безбрежную пучину разрушенья, какое самолично породил! Я сам взойду на солнечный Олимп, откуда правил миром вместе с вами, и утащу обманщика в Тартар: мы разом в преисподнюю слетим, как падают стервятник и змея, сплетенные в клубок нерасторжимый.

– Твое слово, ужасный призрак! – восклицает многорукий возница, обращаясь к Демогоргону.

– ВСЕМ ПРАВИТ МИЛОСЕРДНЫЙ БОГ. – Эхо слов гиганта, лишенного очертаний, раскатывается среди острых пиков и долин Тартара. – ЗЕВС НЕ ВСЕМОГУЩ. ОН БОЛЬШЕ НЕ ДОЛЖЕН ЦАРИТЬ НА ОЛИМПЕ.

Секунду назад Ахиллес был уверен, что скрытый под покровом Демогоргон бестелесен, но вдруг великан поднимает руку в тяжелых складках ниспадающей ткани и растопыривает жуткие пальцы.

Брано-Дыра в двух сотнях ярдов за спиной хромоногого кузнеца словно по приказу взмывает в воздух, зависает над сонмом чудовищ, расползается в ширину и начинает опускаться.

– СЛОВА ПУСТЫ, В НИХ ПРАВДЫ НЕТ, – гремит Демогоргон, покуда алый круг пламени накрывает всех собравшихся. – БОЛЬ – ВОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ И ВЕРНЫЙ НАШ ОТВЕТ!

Гефест хватает ахейца за руку. Бессмертный карлик дико ухмыляется в нечесаную бороду:

– Ну, держись, парень.

79

События обернулись неожиданным, отчаянным, почти бредовым образом, но Манмут был счастлив, как никогда.

Космошлюпка зависла низко над водой и сбросила «Смуглую леди» в океан примерно в пятнадцати километрах к северу от опасных координат критических сингулярностей. Сума Четвертый не желал, чтобы всплеск разбудил семьсот шестьдесят восемь обнаруженных черных дыр, вероятно, заключенных внутри боеголовок на древней затонувшей субмарине, которую засекли приборы, – и никто не стал возражать.

Если бы у маленького европейца был рот, моравек ухмылялся бы как последний идиот. «Смуглая леди», созданная для исследований и спасательных работ подо льдом, в условиях кошмарного давления и кромешной, как у Бога за пазухой, тьмы на спутнике Юпитера, отлично повела себя в глубинах земного Атлантического океана.

Не просто отлично, а на отлично с плюсом.

– Как жаль, что ты не видишь, – промолвил Манмут по частной линии.

Друзья вновь остались наедине. Остальные не выказали особого желания взглянуть на семьсот шестьдесят восемь скрытых, но близких к критическому состоянию черных дырок, и космошлюпка поспешила удалиться: Сума Четвертый отправился далее на разведку, на сей раз – к восточной морской границе Северной Америки.

– Я «вижу» сигналы радаров, сонаров и тепловое изображение, – откликнулся Орфу.

– Да, но это не то же самое. Здесь так много света! А до поверхности более двадцати метров. Даже когда Юпитер сиял в полную силу, его лучи проникали через разводья не глубже нескольких метров.

– Вот красота, должно быть, – заметил иониец.

– Еще какая, – подхватил Манмут, не обращая внимания на иронический тон товарища. – От солнечных лучей все вокруг мерцает и играет зелеными бликами. Даже моя «Леди» в растерянности.

– А что, она воспринимает свет?

– Конечно, – сказал капитан подлодки. – Ее работа – докладывать мне обо всем, в нужное время поставлять подходящие данные, так что «Леди» вполне разумна, чтобы почувствовать, как переменилось освещение, гравитация, ощутить красоту. Ей тоже здесь нравится.

– Вот и хорошо, – громыхнул гигантский краб. – Тогда лучше не порть своей подружке настроение и не говори, куда мы держим путь.

– Она знает, – отозвался Манмут, не позволяя ионийцу испортить собственное радужное настроение.

Сонар известил о подводном хребте, где и располагались обломки кораблекрушения, – хребте, чьи пики выросли над илистым дном, не достигнув восьмидесяти метров до поверхности. Европеец никак не мог привыкнуть к здешнему мелководью: в океанах Европы не было места, где между дном и льдами оставалось бы менее километра.

– Я целиком прочел программу по обезвреживанию боеголовок, которую передал нам Чо Ли, – сказал Орфу. – Ты уже ознакомился с подробностями?

– Вообще-то нет.