Олимп, штат Техас

Марч отыскал свое семейство. Геп, прислонившись к дубу, разговаривал с родителями. Вера стояла с ним рядом и слушала Арти. Ее светлые волосы сияли в свете белых лампочек, опоясывавших деревья. Подойдя, Марч сосредоточил взгляд на Гепе, чтобы не разглядывать Веру. Угрызения совести, которые нарастали в нем с самого начала их романа, превращало все, кроме самой Веры, в какое-то уродство. Даже Гепа с его крючковатым носом и обрубленным подбородком, с лишним десятком килограммов, застрявших на поясе с подростковых времен. Но если брат казался ему уродом снаружи, сам он явно был чудищем внутри. Геп его любил. Геп никогда бы не предал брата так, как Марч предал Гепа.

Все это — каким словом ни назови — у них с Верой началось меньше месяца назад, на День благодарения. Приехала — в первый раз за два года — Тея с семьей, сделав праздники то ли сумбурнее, то ли веселее обычного, смотря у кого спросить. Арахисового масла, купленного отцом, не хватало, чтобы зажарить индейку, и Марч вызвался съездить в пригород Хьюстона, отыскать там работающий продуктовый магазин и докупить еще. Натолкнулся на Веру, втиснувшуюся между его фургоном и Геповым эвакуатором. Увидев его, она утерла глаза и без единого слова зашагала прочь. Спрашивать, что случилось, было вроде навязчиво, но полагалось вроде ей что-то предложить. Вот он и спросил, не хочет ли она ненадолго свинтить от остальных Бриско.

Марч привык к тому, что в семействе он не в любимчиках. Вот только со временем, за долгие годы знакомства, он осознал, что Вера ему как раз симпатизирует. Разумеется, она не предпочитала его Гепу, но было совершенно очевидно, что из всей прочей родни она по собственному почину заводит разговор только с Марчем.

Они поехали на восток, всю дорогу до магазина Вера молчала, а Марч стеснялся спросить, что произошло. В магазине она бродила следом за ним между полками, пока он не отыскал масло и не развернулся так резко, что она в него врезалась. Чтобы не упасть, Вера ухватилась за его рубашку, а Марч, совершенно неосознанно, обхватил ее руками, чтобы удержать. Попытался отойти на шаг, потому что раньше не видел от нее ничего, кроме скованного объятия, но она вцепилась в него, притянула обратно, а потом подняла руку, заставив его опустить голову.

Поцелуй был недолог. Вера отстранилась, а когда он расплатился и обнаружил ее у входа в магазин, сделала вид, что ничего не случилось. По дороге обратно они молчали. Марч надеялся, что, если ни о чем не упоминать, легче будет все забыть. А если вытеснить из мыслей, то и не повторится. То же самое он сказал себе и на следующий день, когда Вера появилась на пороге его дома. Все думал: оно скоро закончится, твердил себе, что Гэп ничего не узнает, потому что Вера не хочет, чтобы он узнал, Вера в состоянии разрулить любую ситуацию. Вот только с каждым разом все тяжелее становилось смотреть на брата и делать вид, что все нормально, делать вид, что Вера для него просто невестка.

Он подошел к родным, первой заговорила мать.

— Вот уж кого не ждала на параде.

— Я люблю Рождество, — ответил Марч. — А трактора в мигающих лампочках — это самое настоящее Рождество.

— Круче только Санта и снеговик на внедорожниках, — заметила Вера. Улыбнулась, глядя в сторону Марча, но не встречаясь с ним взглядом.

— Хочешь посмотреть мою скульптуру? Выставил как рекламу нашей мастерской, — предложил Геп.

Марч кивнул и сам не понял, обрадовался он или разнервничался, когда Геп взял жену за руку и повел за собой.

Изнутри парк заполонили рождественские фигурки, установленные на средства местных бизнесменов: пластмассовые северные олени между двухметровыми конфетами, вертеп с настоящими овцами, из громкоговорителей орала «Мы, три волхва». Вера шла по другую сторону от Гепа, и поскольку на ней было не сосредоточиться, Марч почувствовал, что от звуков и красок у него начинает плыть голова. А потом наконец увидел поделку Гепа. Из тонких листов алюминия брат сварил ангела в натуральную величину. Геп встал на колени, включил два фонарика. Свет отразился от крыльев, непостижимым образом усилившись. Ощущения Марча были сродни экстазу.

— Мой металлический двойник, — сказала Вера. — Красота без единого внутреннего недостатка, поскольку внутри у нее пусто. — Она постучала по статуэтке, подняла глаза к ее лицу.

Геп что-то говорил Вере, но Марч отвлекся и ничего не слышал. Было ощущение, будто ее скулы и нос окунули в горячий металл. Он подумал: а может, чувство, которое ему показалось экстазом, было всего лишь сексуальным влечением к неодушевленному предмету. Он как раз собирался сказать брату, как ему понравилось, но тут Вера повернулась к нему и заговорила о сложности процесса. Измена изменой, но Марч видел, как Вера гордится талантами мужа. На миг у него мелькнуло чувство, что он лишь декорация в сцене из их семейной жизни, этакий вырезанный из фанеры осел в яслях. Но Вера была слишком близко, он утратил самоощущение. Думал лишь об одном: насколько живая кожа прекраснее любого произведения искусства.