Олимп, штат Техас

Собственно говоря, Олимп настолько мал, что Марч знает: если поездить по нему подольше, он обязательно столкнется либо с Гепом, либо с кем-то еще, кто быстро отнесет весть брату. Вот и сейчас автомастерская Гепа всего в пяти кварталах к востоку. Марч поворачивает к западу и проезжает полмили до отцовского агентства недвижимости — до отъезда Марч и сам здесь работал. Ему нужно увидеть хоть кого-то, кто радуется его возвращению, прежде чем придется увидеть остальных.

Поднимаясь по трем ступеням на крыльцо старого викторианского особняка и глядя на надпись «Агентство недвижимости Бриско», выгравированную на стекле входной двери, Марч еще раз ощущает наплыв ностальгического покоя, который уже накрыл его в пределах города. Вот только контора закрыта. Марч оборачивается и видит, что собаки смотрят на него, опершись передними лапами в крышу кузова. Нужно было оставить этот выкрашенный в темный цвет фургон в горах, там, где он его купил, и приобрести что-то посветлее, чтобы отражало свет. Очередная мелочь, о которой он вовремя не подумал.

До обеда еще три часа, но Марч говорит себе: будь мужчиной. Пластырь нужно содрать с ранки. И потом, приехать рано — не то же, что приехать без предупреждения. Еще пятнадцать минут в дороге, снова по И-10, потом опять по узким проселкам, которые ведут к дому, где он вырос. На родительской земле он видит материнских коров: ищут тень посреди пастбища, сбились в кучу под большим дубом. Вниз с небольшого холма, мимо заболоченной низины со стоячей водой в пленке водорослей, а потом к большому дому, который уже проглядывает между деревьями. К великому облегчению Марча, на подъездной дорожке стоит джип Арти. Арти и ее брат Арло — дети Питера, но не Юны. То, что родители любят Гепа и их старшую сестру Тею сильнее, чем его, Марча никогда не удивляло. Но мать даже Арти, плоду похождений отцовской молодости, отдает перед ним предпочтение. Сколько Марч себя помнил, Арти бывала у них в доме. Сейчас она настучит ему по голове за то, что исчез с радаров, однако будет рада его видеть. Они всегда дружили крепче, чем положено сводным, а по опыту Марча, друзья всегда милосерднее родных. Кроме того, отцовской машины Марч не видит. Хорошо, что Арти здесь: удастся избежать разговора с глазу на глаз с матерью.

Машину он ставит чуть в стороне от дома, под деревом. Собак выпустить не успевает — до него доносится громкий голос Арти:

— Марч! Скотина ты вреднющая. Со всеми уже повидался, а со мной нет.

Арти, а с ней его мать появляются у перил балкона. Арти улыбается так широко, что видно даже на таком расстоянии. Юна не улыбается, стоит скрестив руки. На таком удалении, с высоты второго этажа, она кажется маленькой. Вот только, по его ощущениям, она совсем не маленькая. Его ладонь лежит на дверце машины, собаки мечутся — ждут, когда он их выпустит.

— Зверюг отведи на кухню, — громко командует мать. — Чтоб за павлинами не бегали. Они к дому приучены?

— Лучше, чем я! — кричит он в ответ.

— Это еще ничего не значит.

«Самое то приветствие для сына, с которым не виделась два с лишним года», — Марч прекрасно знает, что вслух этого лучше не произносить. Мать не выносит никаких шуточек, но, с другой стороны, не кричать же «прости меня», верно?

Юна разжимает руки, облокачивается на перила, встает на носки. Марчу она кажется горной львицей, которая сейчас прыгнет на добычу.

— Можно подумать, ты из города просто так уехал. Можно подумать… — Тут она, правда, умолкает, просто поворачивается к нему спиной. Арти же поводит рукой в сторону дома, приглашает войти.

Марч открывает дверцу, собаки вываливаются на землю, идут за ним следом. Поднявшись на крыльцо, он распахивает входную дверь, проходит через прихожую в кухню. Садится на барную табуретку у столика, ноги едва влезают под гранитную столешницу. Здесь все осталось как раньше, от синих стеклянных телефонных изоляторов у подоконника над раковиной до сахарницы возле кофейника.

Арти, сбежав вниз через две ступеньки, обхватывает его сзади в полуобьятии, потом опускается на колени, чешет обеих собак под подбородком. Арти переменилась — лицо тоньше, морщинки у глаз глубже. Неужели им обоим уже под тридцать?

— За два года ни единого звонка. — Она поднимает на него глаза, Рем пользуется моментом, чтобы лизнуть ее в щеку.

Марч выуживает телефон из кармана.

— Пришлось новый купить — ничьих номеров не осталось.

Не будет он ей говорить, куда подевался старый: в мусорный бак на заправке по пути из Техаса — не доверял он себе, боялся, что позвонит.

— Хрень и увертки. — Арти берет у него телефон, вносит себя в контакты. Потом снова опускается на пол рядом с Марчем и собаками. — Звать как? — Арти сразу обоими большими пальцами разглаживает собакам лбы.

Марч сообщает, что палевый — Ромул, а пегий — Рем.

Он так привык к собакам, что удивлен: как это они заполнили собой почти всю кухню. Возвышаются над стоящей на коленях Арти, а она совсем не крошечка.